Берегитесь нынче, ляхи,

Горе вам, собаки.

Зализняк идёт к вам в гости,

А с ним гайдамаки.

И когда дошло до дела, то в Лысянке, в костёле, повстанцы повесили рядом ксёндза, еврея и собаку с надписью: «лях, жид и собака – все вiра однака» (цитируется по «ЕЭ», т. VI, стр. 27).

1 августа в Матронинском монастыре освятили ножи, а на 2-е число назначили поход. Первой жертвой гайдамаки определили древний Чигирин, бывшую гетманскую столицу, где «лях и жидовин»

Горилкой, кровью упивались,

Кляли схизмата…

(Здесь «схизмат» – русский, православный.) И началось: «Гайда!»

Смерть шляхетству! Погуляем,

Тучи разогреем!»

Чтобы дети знали, внукам рассказали,

Как казаки шляхту мукам предавали.

За всё, что от шляхты пришлось испытать.

Крики, призывы, одобрения:

«Добре, хлопцы, режьте ляхов,

Никому пощады.»

В Чигирине – мясорубка:

Город трупами завален,

Улицы, базары

Чёрной кровью подплывают.

«Мало ляхам кары!»

Недорезанных кончали:

Не встанут, собаки!.

Дальше – больше:

…Украина

Дымилась, пылая.

Где в живых осталась шляхта, -

Запершись, дрожала.

А по виселицам в сёлах

Ляхи в ряд висели

Чином старше. На прочих

Веревок жалели.

По улицам, по дорогам -

Груды трупов с ночи.

Псы грызут их, а вороны

Выклевали очи…

По дворам везде остались

Дети да собаки.

Даже бабы, взяв ухваты,

Ушли в гайдамаки.

Жестокое было время. И если кто-то сетует на свою судьбу, если кто-то о ком-то жалеет – тот не понимает земных реалий, не разумеет принципа, гласящего, что за всё надо платить. Автор задумывается: если такое творилось, если было в те далекие годы в тех благословенных местах «хуже ада», то «за что же люди губили друг друга?». Ведь и с той, и с другой стороны – братья, славяне, «одной матери дети»?

Поглядеть – такие ж люди,

Жить, водить бы дружбу.

Не умели, не хотели -

Разделиться нужно!

Захотели братской крови -

Потому – у брата

И скотина, и холстина,

И светлая хата.

«Убьем брата, спалим хату!»