— Напомнить? О чем? — В голосе Джона Пендлетона по-прежнему звучали гнев и досада.

— О том, как она советовала другим играть в эту игру — миссис Сноу и остальным — и что она им говорила. Но бедный мой ягненочек только плачет и говорит, что почему-то это не то же самое… Она говорит, что легко советовать неизлечимому калеке, как ему радоваться, но совсем другое дело, если ты сам такой калека и хочешь этим советом воспользоваться. Она говорит, что повторяет и повторяет себе, как она рада, что другие не такие, как она теперь, но что каждый раз, когда это говорит, думает только о том, что никогда больше не сможет ходить.

Ненси умолкла, но Джон Пендлетон не заговорил. Он сел и закрыл глаза рукой.

— Тогда я попыталась напомнить ей, как она прежде всегда твердила, что чем труднее, тем интереснее играть, — глухо продолжила Ненси. — Но она говорит, что это тоже оказывается по-другому, когда действительно трудно… Ну, мне пора, сэр…

У двери она нерешительно задержалась, обернулась и спросила робко:

— А нельзя ли мне сказать Поллианне, что… что вы опять видели Джимми Бина? Наверное, можно, сэр?

— Как это можно, если я не видел его? — заметил мужчина раздраженно. — А что такое?

— Ничего, сэр, только… Видите ли, одна из причин, почему она так печалится, это то, что она не смогла привести его к вам еще раз. Она сказала, что приводила его к вам однажды, но думает, что он в тот день не показал себя с лучшей стороны, и боится, как бы вы не подумали, что из него не получится хорошего «присутствия ребенка». Может быть, вы знаете, что она имела в виду, но я — нет, сэр.

— Да, я знаю.

— Ну, тогда все в порядке, сэр. Она хотела привести его к вам опять, чтобы убедить вас, что он может быть чудесным «присутствием ребенка»… А теперь она не может этого сделать! Прах его возьми, этот автомобиль! Прошу прощения, сэр. До свидания! — И Ненси стремительно удалилась.

Немного времени потребовалось, чтобы весь городок Белдингсвилл узнал о заключении нью-йоркского специалиста, согласно которому Поллианна Уиттиер никогда больше не будет ходить, и с уверенностью можно сказать, что никогда прежде городок не был так взволнован. Всем было знакомо это вызывающее интерес веснушчатое личико, которое приветствовало всех улыбкой, и почти все знали об игре, в которую играла Поллианна. И подумать только, что никогда больше они не увидят это улыбающееся лицо на улицах городка, никогда больше этот бодрый голосок не провозгласит радость повседневного существования! Это казалось невероятным, невозможным, жестоким.

В кухнях, гостиных, у забора на каждом заднем дворе женщины говорили об этом и открыто плакали. На углах улиц, в магазинах говорили об этом и мужчины — и тоже плакали, хотя не так открыто. И ни разговоры, ни плач не утихли, когда вслед за этой новостью Ненси разнесла другое горестное известие — о том, что Поллианна перед лицом несчастья больше всего сокрушалась из-за того, что не может больше играть в свою игру, потому что не может теперь ничему радоваться.

Вероятно, именно тогда одна и та же мысль захватила всех друзей Поллианны. Во всяком случае, почти сразу после этого в дом мисс Полли, к ее огромному удивлению, потянулись один за другим посетители: знакомые и незнакомые, мужчины, женщины, дети. Мисс Полли даже не подозревала, что все они знают ее племянницу.

Одни заходили и с чопорным видом сидели в гостиной пять или десять минут. Другие смущенно и робко останавливались на крыльце и мяли в руках шляпы или сумочки, в зависимости от пола. Некоторые приносили книжки, букеты цветов или лакомства. Одни открыто плакали, другие поворачивались спиной и неистово сморкались. Но все с огромной тревогой спрашивали о здоровье девочки, и каждый просил передать ей какое-нибудь сообщение. Именно эти сообщения спустя некоторое время побудили мисс Полли к действию.

Первым пришел мистер Джон Пендлетон. На этот раз он был без костылей.

— Мне, вероятно, нет необходимости говорить вам, в каком я ужасе, — начал он почти резко. — Но неужели ничего нельзя сделать?

В жесте мисс Полли выразилось крайнее отчаяние:

— Ох, мы что-то «делаем» все время. Доктор Мид прописал определенные лекарства и процедуры, которые могут оказаться полезны, и доктор Уоррен строго придерживается этих рекомендаций. Но… доктор Мид не оставил почти никакой надежды.

Джон Пендлетон круто повернулся к двери, хотя пришел только что. Лицо его было белым, а у рта залегла суровая складка. Взглянув на него, мисс Полли ясно поняла, почему он не может оставаться в ее присутствии. У порога он снова обернулся.

— Я прошу вас передать кое-что Поллианне, — сказал он. — Передайте ей, пожалуйста, что я видел Джимми Бина и… что теперь я возьму его к себе. Скажите ей. Я думаю, что она будет рада узнать, что я беру его на воспитание.

На миг мисс Полли утратила столь присущую ей сдержанность.