Николас Найт обматывал кусок зеленого атласа вокруг бедер четвертой манекенщицы — брюнетки с головой Нефертити. Стоя неподвижно, как статуя, она с интересом рассматривала свои ярко-красные ногти. На ней также не было ни платья, ни сорочки, только беленький бюстгальтер.

— Входите, — неразборчиво произнес Найт. Он держал во рту булавки.

— Может быть, мне лучше… — начал Генри, приготавливая путь к отступлению.

— Сейчас освобожусь! Дайте стул мистеру Тиббету!

Одна из раздетых красавиц сняла с табуретки кусок темно-синего бархата. Другая нимфа, небрежно смахнув с нее пыль куском золотой парчи, придвинула табуретку к Генри. Он поблагодарил и сел. Его поразило, что появление незнакомого мужчины ничуть не смущает раздетых девиц.

Найт взял кусок зеленого атласа, задрапировал его вокруг груди манекенщицы и сколол булавкой.

— Рене, душенька, повернитесь медленно, — попросил он. Девушка начала грациозно поворачиваться. Найт придирчиво оглядывал ее.

— Еще, еще. Стоп! — он что-то поправил. — Еще немного, дорогая. Теперь пройдитесь. — Покачивая бедрами, Рене направилась к швейным машинам. Найт следил за ней, сощурив глаза. — Все в порядке. Стоп. Достаточно, душа моя… Марта!

— Да? — пожилая полная женщина в черном, как из-под земли, выросла за его спиной.

— Снимите это с Рене и передайте закройщикам, — распорядился он. — Для нижней юбки можно взять «toile» номер 18. Срочно. Это для леди Прендергаст.

Появилась китаянка в самом странном одеянии, какое когда-либо видел Генри: длинное вечернее платье, сделанное из цельного куска грубого светлого холста, густо испещренного карандашными метками.

— Я надела «toile» номер 24, мистер Найт. Мисс Марта говорит… — начала китаянка с легким приятным акцентом.

— Пусть она говорит все, что угодно, но я сейчас занят, — перебил Найт. — Вы видите, меня ждут. Ступайте.

Китаянка пожала плечами и удалилась. Найт повернулся к Генри.

— Мне ужасно неприятно, что я заставил вас ждать, инспектор! Но на следующей неделе состоится показ моих летних моделей, к тому же сезон в разгаре, и все женщины в Лондоне, как сговорившись, что-то себе шьют…

Генри заметил, что молодой художник и вправду выглядит усталым. Они прошли в кабинет Найта, где царил еще больший хаос, чем в ателье. Стол и стены были покрыты эскизами платьев. К большинству из них пришпилено по несколько лоскутков. Оставшаяся часть комнаты утопала под сугробами газет и фотографий, среди которых Генри обратил внимание на одну, где была снята Вероника, явно собирающаяся спрыгнуть с Эйфелевой башни. Николас сбросил с кресла пачку газет и предложил Генри сесть. Сам он сел с другой стороны стола в вертящееся кожаное кресло, раскрыл золотой портсигар и протянул Тиббету.

— Сигарету, инспектор! Ну вот, теперь можно и поговорить. Генри начал мягко, чуть ли не робко.

— Я не рассчитываю, мистер Найт, что вы сможете мне многое сообщить. Но, но почему-то мне кажется, что ваши суждения могут оказаться ценными.

Николас просиял.

— Все, что в моих силах… — Он сделал широкий жест рукой. Казалось, он уже преодолел свою нервозность, так удивившую Тиббета в ресторане.

— Для начала скажите, знали ли вы Элен Пэнкхерст?

— Нет. То есть почти не знал. Я о ней, конечно, слышал, но мне чаще приходится иметь дело с сотрудниками отдела мод — Терезой, Бет и другими.

— Сейчас я пытаюсь, — сказал Генри, — воссоздать картину подлинных взаимоотношений между некоторыми людьми.

Найт вдруг перестал улыбаться, он будто чего-то испугался.

— О чем вы говорите, инспектор?

— Я говорю об отношениях мисс Пэнкхерст с другими сотрудниками редакции.

— А-а, — успокоился Найт. — Я расскажу вам все, что знаю. — Он помолчал, словно обдумывал, с чего начать. — Вы, конечно, понимаете, что мир моды — необычный мир.

— Мне все это твердят, — ответил Генри.

— Дело не в том, что люди в нем не такие, какими кажутся, — сказал Николас. — Наоборот, они даже преувеличивают свои качества.

— Это я успел заметить, — кивнул Генри.

— Возьмем, к примеру. Тетушку, — продолжал Николас. — Вы, я думаю, уже знакомы с ним?

— Знаком! — с чувством ответил Генри.

— Так вот он — форменный мошенник, — злобно заявил Николас. — По сути дела, заурядный, тупоголовый ирландец. Очень заурядный, — чуть ли не с завистью добавил он. — Но положение обязывает его изображать из себя чудака. А вот Элен Пэнкхерст в этой игре не участвовала. Она просто оставалась сама собой. Так мне говорили…

— Кто именно?

— Ну.., это общеизвестно, — отмахнулся Николас. — А возьмите Терезу и Майкла. Разве это брак? Это чистый фарс! — Николас засмеялся. — Тереза — дочь лорда Клэндона. Денег куры не клюют. Работать она пошла просто, чтобы развлечься. И лишь много позже вдруг обнаружилось, что у нее есть это мистическое чувство моды. Майкл выгодно женился, что говорить. Едва ли Клэндоны были в восторге. Но, что самое смешное, сейчас все наоборот. — То есть?