— Пошла пешком по улице.

— И больше вы никого не видели?

— Мельком видел Элен. Она печатала на машинке. Значит, была жива еще. Потом я задернул шторы, свалился в постель и уснул как убитый.

— Понятно. Большое спасибо, — Генри заглянул в свою записную книжку. — Мне хотелось бы еще поговорить с мистером Барри. Вы не скажете, как с ним связаться? Ведь вы его хорошо знаете?

— Я для него работаю, — коротко ответил Николас.

— Для него? — удивился Генри. — Я думал… Я хочу сказать, вы ведь художник высокого класса, а он…

— ...выпускает стандартную продукцию? — весело спросил Николас. — Вы совершенно правы, инспектор. И в то же время глубоко ошибаетесь. Вы недооцениваете общий сдвиг во вкусах покупателя. Что плохого в стандартной одежде? Разумеется, Париж указывает путь, но фирмы, выпускающие массовую продукцию, буквально по пятам идут вслед за Парижем. А у работающих женщин водятся денежки, которые им хочется истратить. — Найт, сев на своего конька, утратил излишнюю манерность, и Генри вспомнилось, что говорил Горинг о его деловых способностях. — Люди, подобные мне, стали анахронизмом, — продолжал Николас. — Сейчас выгоднее заниматься готовым платьем. Именно в этой области и должны работать хорошие художники-модельеры. Они, к слову, так и делают. Любой художник с именем связан теперь с какой-нибудь фирмой готового платья. Прямой расчет. Пять тысяч платьев по десять гинеи приносят больше дохода, чем одно платье за сто. Ну а салон приходится держать, чтобы твое имя и модели приобретали известность, — это стоит жертв! — Он помолчал, как бы смутившись. — Мне повезло. Моя… Один приятель одолжил мне для начала денег. А теперь у меня есть имя. Я это понял еще полгода назад, когда Барри предложил мне, делать модели для его фирмы. У меня какой-то нюх… Я, так сказать, умею переводить парижские модели на язык «Барри-моды». В прошлом сезоне я сделал, для них почти четвертую часть всех моделей. А в следующий раз вообще подготовлю всю партию. Сам Барри нудный и вульгарный тип, но дело он знает до тонкостей.

— Так где же я смогу его найти? — снова спросил Генри.

— Поуп-стрит, 286. Чуть ли не все торговцы готовым платьем обосновались в тех краях, благослови их бог, — ответил Найт. Когда Генри собирался уходить, его вдруг осенило.

— Кстати, — спросил он, — вы не были в Париже на той неделе?

К его удивлению, Найт побледнел.

— Не был! — взвизгнул он. — Конечно, не был! Я никогда не езжу в Париж, и все это знают! Я просидел здесь всю неделю, вам это кто угодно подтвердит…

— Не стоит так волноваться, — успокоил его порядком заинтригованный Генри. — Вы сказали, что переводите парижские модели, вот я и подумал…

— У меня есть глаз! — срывающимся голосом вскрикнул Николас. — Я гляжу на фотографию и вижу, как скроено платье. Мне не нужны «toiles»! — Он вдруг осекся.

— А что такое «toile»?

Немного помолчав, Николас ответил уже спокойнее:

— Помните китаянку в холщовом платье? Это и есть «toile». Только, конечно, моя собственная. «Toile» — это модель платья, скроенная и сшитая точно как оригинал, но из дешевого материала. Фабриканты одежды покупают их в Париже за бешеные деньги, между прочим. Хорошая «toile» стоит сотни фунтов. Но если фабрикант купил «toile», он волен распоряжаться этой моделью как ему угодно.

— Спасибо, — сказал Генри. — Я становлюсь образованным. Итак, вы делаете парижские модели, не покупая «toile».

— Закон этого не запрещает, — стал оправдываться Найт. — Говорю вам, я не бываю на показах. Я крою по фотографиям, на глаз.

— Это, должно быть, очень выгодно, — простодушно заметил Генри и удалился.

Задержавшись на площадке, он услышал, как Найт снял телефонную трубку и попросил: «Соедините меня с фирмой «Барри-мода». Простоять там дольше ему не удалось — появилась Марта. Инспектор не торопясь спускался по лестнице — ему было о чем подумать.

Часы показывали половину пятого. Ему оставалось еще опросить только Дональда Маккея, помощника художественного редактора, к которому, кажется, была неравнодушна Вероника. Генри ничего особенного не ожидал от этой встречи, но, как часто бывает, именно разговор с Дональдом оказался весьма интересным.

О событиях прошлой ночи Дональд не мог сообщить ничего нового. Термос он видел, тот стоял в темной комнате; в половине второго, когда Дональд покидал редакцию, термос все еще находился там. Дональд был очень занят — весь вечер он подготавливал для Патрика пробные листы макета — и бутылочки с цианом не видел, но, как и все, он знал, что циан в редакции есть, знал также, где его хранят. Рассказал он Генри и о том, как встретил на улице Горинга и как после долгих поисков в конце концов поймал такси и добрался до Баттерси. А когда Генри заговорил об отношениях Элен и Майкла, Дональд почувствовал себя совсем свободно и разговорился.

— А-а, вот вы о чем… Конечно, слышал, — сказал он. — Уж Олуэн об этом позаботилась! Но, по-моему, тут что-то не так. Не спрашивайте, что именно. Я ведь всего лишь младший сотрудник. Журнал делает эта компания — Марджори, Тереза, Тетушка и Элен. И все они, кроме, пожалуй, Тетушки, могли бы нажить состояние, работая в рекламе.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что говорю. Они умеют внушить людям то, что хотят. И действуют не на любительском уровне — профессионально! Может быть, я ошибаюсь, — продолжал он, — но, по-моему, вам чаще всего приходится сталкиваться с людьми, которым ваше положение внушает трепет, и они не врут вам.., по крайней мере, в мелочах. Здесь так не будет. — Он помолчал. — Я сам не все понимаю, но в этой истории насчет Элен и Майкла что-то не так.

— Вы хотите сказать, что эта история — лишь дымовая завеса, которая должна скрыть нечто другое, более важное?..

— Да. Я хочу сказать именно это.

— Такая мысль мне тоже приходила в голову, — заметил Генри. — Но что же они скрывают?

— Понятия не имею.

— Элен очень нравилась мистеру Уэлшу, верно?

— Да, конечно, — не задумываясь, ответил Дональд, — мы все.., у нас тут все ее любили. Кроме мисс Филд.

— А разве это так уж важно? Ведь мисс Филд всего лишь секретарша. Дональд усмехнулся.