— Эй, Гром, — закричала Паля. — Мы тут совсем заблудились, ты нас отсюда выведи. Но ей никто не ответил.

— Все, — сказал домовенок. — Совсем пропали, никто нас не слышит, так здесь и умирать будем.

Неожиданно рядом послышался шорох и тяжелые шаги. Домовенок вздрогнул, больно вцепился руками Пале в плечо и прошептал.

— Вот уже и чудища лесные идут, сейчас нас с тобой есть будут.

— Чудища? — улыбнулась Паля. — Чудища, это хорошо. Чудищ я не боюсь, я с ними уже умею драться. Может, это какой тролль, или орк. Лучше если орк, они глупые, мы его обманем, и он нас обратно в пещеру отведет.

Трава перед ними раздвинулась, домовенок вздрогнул, и ещё крепче и больнее в Палю вцепился, и перед ними показалась голова оленя, может быть, того самого, что утром к ручью приходил, а может, какого другого. Он посмотрел на Палю своими желтыми глазами, и ей даже показалось, что он ей улыбнулся.

— Мы тут заблудились, — сказала Паля вежливо. — Вы не могли бы нас обратно к пещере Грома отвезти? А то мы тут совсем уже испугались. Олень вежливо в ответ наклонил голову, потом повернулся и пошел от них, пройдя несколько шагов, он остановился.

— Ты чего стоишь? — прошептал домовенок. — Ты за ним иди, может, он нас на самом деле в пещеру отведет. Видишь, стоит, нас ждет. А может, это какой плохой олень, может, как раз в совсем плохое место отведет? Нет, лучше не ходи…

— Так идти, или не идти? — спросила Паля.

— Иди, — сказала домовенок. — Нет, не иди. Не знаю я. Он снова заплакал.

— Вот папа утром встанет, а меня уже и совсем нет. А ему скажут, что он с оленем пошел, а это и не олень был, а вовсе какой-то страшный зверь, который только оленем прикидывался…

Паля засмеялась, потому что ей совсем не страшно было, и пошла за оленем. За оленем идти было одно удовольствие, кусты с острыми шипами перед ним сами раздвигались, да и острая трава тоже. Они совсем немного прошли, а лес уже стал другим.

И трава стала пониже, и деревья высокие появились, да и вода под ногами перестала хлюпать. Они прошли ещё немного и вышли на круглую большую поляну, здесь уже и солнце светило, и вообще было тепло и хорошо.

Олень подошел к дереву и остановился, наклонив голову, словно что-то хотел сказать. Паля потрогала кору этого дерева и почувствовала, что это именно то дерево, которое ей и было нужно.

Она тут же сразу поняла, что это тот самый олень, что был старым знакомым Грома, и теперь бояться уже совсем ничего не надо.

— Спасибо, — сказала Паля. — Вот из-за этого дерева мы с домовенком и заблудились. Вы нам очень помогли. Она погладила оленя по жесткой шерсти, достала книгу из рюкзачка и прочитала заклинание: «Когда деревья падают сами собой».

Дерево задрожало, потом упало, ломая свои ветки. Паля прочитала ещё одно заклинание и, сделав его легким, взяла его за ветку и повела с собой. Домовенок развеселился, он перебрался с её плеча на дерево, и теперь оттуда радостно кричал, путая её.

— Направо, нет налево, нет опять направо.

Паля, правда, его не очень слушала потому, что шла за оленем, который бежал впереди и показывал дорогу, а домовенок просто так баловался.

Так они ещё немного прошли и вышли прямо к пещере. Здесь олень остановился, Паля опустила дерево на землю, подошла к оленю, погладила его по склоненной голове и сказала.

— Ещё раз большое спасибо, олень. Вы нас спасли, без вас мы бы оттуда не вышли. Домовенок он бы вам тоже сказал что-нибудь хорошее, но он не умеет, он только ругаться умеет.

Олень вежливо в ответ ещё ниже склонил голову, потом повернулся и длинными прыжками умчался в лес.

— Зачем ты ему так сказала, теперь он будет думать, что все домовые только ругаться умеют? — спросил возмущенно домовенок. — А я, может, тоже умею говорить хорошие слова. Только зачем их ему надо было говорить? Он же загордится и будет всем рассказывать, как мы заблудились, а он нас спас. А мы бы и без него вышли. Я уже почти вспомнил, куда нам надо идти, когда этот рогатый пришел. Я бы тебе дорогу сам показал, да только он помешал, я только поэтому не хочу ничего хорошего ему говорить…

— Конечно, конечно, — засмеялась Паля. — Забыл уже, как ты плакал, как тебе себя жалко было, как ты своего папу вспоминал?

— Я и не плакал совсем, я просто притворялся, — сказала домовенок. — Зачем это мне надо было плакать, если я дорогу назад в пещеру уже почти вспомнил? Паля пожала плечами.

— Ладно, ладно, не хочешь признаваться — не надо, а теперь слезай с дерева, я волшебство буду делать. Или ты хочешь, чтобы я его и с тобой сделала?

— Не надо ничего со мной делать, — сказал быстро домовенок. — Ты ещё что-нибудь не так сделаешь. Мне уже рассказали, как ты из тролля гнома сделала, ещё и из меня гнома сделаешь, нет уж лучше я просто посмотрю.