Де Бомон сложил руки на животе.

— Вы узнали, что произошло с ним за эти семь лет?

— Он никогда не рассказывал об этом. Думаю, что он был у Конана, брата его матери. Именно этот дядя, полагаю, и научил Джослина скандалить и совать нос не в свои дела, — пробормотал Рагнар и взглянул на де Бомона пьяными глазами. — Как вы собираетесь его убить?

Тот закусил губу.

— Я вижу способ заполучить серебро Монсорреля, не ссорясь с вашим братом, — способ, который нанесет серьезный удар по его гордости.

— Вы боитесь сразиться с ним в открытую? — с презрением в голосе спросил Рагнар.

Де Бомон слегка покраснел.

— Я ничего не боюсь, — проворчал он. — Ваше счастье, что вы сейчас пьяны, иначе вам бы пришлось ответить за такие слова. Самое главное для меня — вернуть деньги лорда Лестерского. А если вы хотите избавиться от своего брата, то обойдитесь как-нибудь без меня, — заключил он и, вставая, бросил на стол монету, расплачиваясь за вино.

— Куда вы направляетесь? — поинтересовался Рагнар, продолжая сидеть за столом, так как чувствовал, что ноги могут его подвести, если он вдруг встанет.

— Найму лодку и отправлюсь вверх по реке. Хочется немного прокатиться, — ответил де Бомон и улыбнулся. — Я бы взял вас с собой, но боюсь, что вы вывернете все ваше вино за борт.

Рагнар посмотрел вслед де Бомону, вышедшему из пивной и хлопнувшему дверью. Затем он уставился на недавно выбеленные стены, уже успевшие покрыться копотью вокруг подсвечников. К нему подошла молодая девушка и взяла оставленные де Бомоном деньги и пустой кувшин. Рагнар, пошарив в кармане, достал монету и попросил принести еще вина, решив, что нет никакого смысла оставаться пьяным лишь наполовину.

Прогулка по Темзе стоила Уберу де Бомону трех серебряных пенни, которые он заплатил лодочнику за то, чтобы тот отвез его от дома Лестера вверх по течению к более скромному жилищу — дому Монсорреля. Сидя на носу лодки, он посматривал на усыпанный галькой берег и на деревянную лестницу, ведущую к неухоженному саду. Он услышал, как прокукарекал петух, и заметил кур, возившихся среди высокой травы и кустов ежевики. Дом, облепленный глиной и известью, был выстроен в старинном саксонском стиле. Крыша была соломенной, и лишь главное здание покрывала более дорогая красная черепица. В этот жаркий летний день белые ставни, обращенные к реке, были открыты настежь.

— Причаливать, милорд? — спросил лодочник, стараясь удержать свое судно на течении.

Де Бомон покачал головой:

— Нет, не нужно. Поплыли дальше, к Саутуорку. У меня там дела.

Лодочник поднял от удивления брови, но взялся за весла, подчиняясь его приказу. Услугами лодочников пользовались очень разные люди, но в эти дни было особенно много дворян, приехавших в город за разрешением участвовать в войне в Нормандии. И многие сейчас тянулись в Саутуорк, где можно было купить все что угодно. Женщины прекрасно знали, что именно в темных переулках Саутуорка они легко могут продать свое тело.

Лодочник взглянул на внушительных размеров меч и на длинный кинжал, висевшие у рыцаря на поясе.

— Если вы едете помыться, милорд, я могу порекомендовать вам несколько отличных бань. Хорошенькие сельские девушки...

Де Бомон улыбнулся:

— Может быть, попозже. Сначала мне нужно попасть в «Мейпул». Знаешь, где это?

— Да, милорд, — ответил лодочник и поднес указательный палец к широким полам своей шляпы. Он очень хорошо знал «Мейпул», грязную таверну, в которой собирались одни воры и головорезы. — Не хотите, чтобы я подождал?

Де Бомон достал из кошелька еще одно серебряное пенни и показал его лодочнику. Монета заблестела, как рыбья чешуя.

— У меня там дела, — сказал он, — но я не задержусь. Это достанется тебе, если дождешься меня.

Лодочник, посматривая на деньги, подумал о том, что этот рыцарь, должно быть, не знает, что из «Мейпула» не так-то просто выйти живым.

— Я буду ждать вас только час, не больше, — недовольно проворчал он и начал грести от берега, разворачивая лодку.

ГЛАВА 10

Чипсайд, главный рынок Лондона, в этот день был переполнен людьми. На западном конце рынка тянулись засиженные мухами прилавки мясников, ближе к центру располагались ювелиры, продавцы пряностей и торговцы тканями, а рядом с Ойстергейтом, на восточной стороне рынка, продавались зерно, рыба и домашняя птица. Сотни торговцев стояли возле своих лавок и зазывали покупателей. И народ покупал, причем очень охотно, не теряя времени на выбор более качественного товара.