Все было тихо и благопристойно. Вдруг дворник увидал шагах в полсотни знакомую фигуру в медвежьей дохе. Извозчик возвращался к знакомым воротам. У Дерюгина радостно забилось сердце: «Ой, на ловца и зверь бежит! Извозчик это, сам тащит мне тысячу целковых!»

Дворник нырнул в темень подворотни, что была почти напротив владений наследников Назарова. Он видел, как извозчик подошел к воротам, погремел замком. Вдруг медвежьей хваткой он уцепился за прутья ограды, поднатужился и широко раздвинул их. В образовавшуюся щель для начала просунул ногу, а затем и сам пролез.

У дворника от радости бешено заколотилось сердце: «Попался, фраер с кушем! Теперь ты у меня в руках. Чтоб мне сдохнуть, живым ты отсюда не выберешься!»

Малость выждав, дворник подбежал к воротам, заглянул внутрь: никого! Тогда он открыл ключом замок, вошел в ворота.

Во дворе было довольно светло от яркого диска луны. Дворник удивился — гостя и тут нигде не было видно, хотя двор со всех сторон был огорожен высоким дощатым забором, через который пролезть было невозможно.

Дворник Дерюгин схватил обрезок водопроводной трубы.

Он решил действовать беспощадно.

Плохой расчет

Прежде чем гнуть железо, Соколов пребывал в глубокой задумчивости. Ему докучала мысль: «Куда делись Эдвин и его спутница? Не сидят же они без света? И зачем дворнику скрывать их присутствие? Живут без прописки, благо весь дом пустой. Конечно, можно заставить дворника открыть замок, но для этого придется объясняться, говорить, что из полиции. А если он связан с этой преступной парочкой и даст им знать? Можно вытащить ключ от ворот из его кармана. Это сделать легко, да вдруг дворник быстро спохватится, шум подымет? Нет, надо сделать все тихо и осторожно».

Проехав саженей сто в глубь переулка, Соколов остановился около скучавшего городового — довольно молодого парня с висячими усами. Сыщик посочувствовал ему, послушал жалобы на погоду и трудности службы. Потом протянул монету и сказал:

— Возьми, командир, пятиалтынный, в трактире согреешься! А тебя попрошу посмотреть за жеребцом. Я скоро вернусь.

Городовой хмыкнул, монету спрятал за пазуху. Лишь после этого проворчал:

— Да ведь по уставу мне смотреть за животными не положено!

Соколов засмеялся.

— Так и монету принимать — тоже не по уставу! — И он переулком пошел к уже знакомым воротам и подергал замок: тот был массивным, старинным, весом фунта в три. Приготовился оторвать его, да подумал: «Злоумышленники и дворник сразу заметят, насторожатся. Пожалуй, отогну прутья. А потом обратно вылезу и прутья выправлю».

«Что за следы ведут от ворот в дровяной сарай? Прямо тропинку протоптали?» — удивился Соколов.

Сыщик подошел к сараю.

Тяжелая дверь была прикрыта. Он вошел внутрь. Кругом царила мертвая тишина, только под ногами шуршали мыши. Приятно пахло дровами и смолой. Соколов зажег серник. Свет на несколько мгновений осветил слева поленницу. Возле стены, которая была напротив двери, дров не было. Серник потух. Соколов в темноте подошел к стене, стал шевелить доски. Вдруг одна из них, весьма широкая, укрепленная сверху лишь гвоздем, поддалась и обнажила проход в соседний двор.

Соколов понял: вот куда делся Эдвин со своей спутницей!

Вдруг за дверью сарая услыхал скрип снега. Соколов замер. Скрип повторился. В щели между досок сыщик увидал в лунном свете таинственную фигуру с трубой в руках. Соколов приник к щели — это был дворник.

Дворник спрятался за дверью. Его намерения были очевидны: стукнуть Соколова по голове, когда тот появится в дверном проеме.

Сыщик любил опасные приключения. Задуманное дворником показалось ему довольно наивным, по-настоящему развеселило его. Сыщик расхохотался, и в ночной тишине этот хохот раскатился на всю улицу. Неожиданные звуки несколько смутили покусителя, но он от своего кровавого замысла не отказался.

Соколов подошел к двери. Примерился и вдруг со страшной силой ногой долбанул тяжелую дверь. Та с размаху огрела по голове дворника. Если бы не малахай, то голова покусителя разлетелась бы на части.

Дворник издал короткий стонущий звук и покатился в снег, корчась от боли.

Соколов подошел к покусителю, одной рукой оторвал его от земли и за шиворот поволок к воротам. Лоб и нос Дерюгина были сильно разбиты — в кровь. Соколов швырнул на тротуар жертву своей жуткой силы, вставил два пальца в рот, и громкий свист разрезал ночную тишину. Он махнул рукой городовому:

— Подавай!

Городовой отвязал от каменной тумбы вожжи и заспешил на зов.

Соколов выправил прутья в воротах, затем дворнику Дерюгину надел наручники, бросил его на пол саней и понесся на Тверской бульвар, в охранку.

Козни

Дерюгин был ужасно напуган арестом и на допросе не запирался.

Он охотно рассказывал о себе, дежурный офицер вел протокол. Припертый к стене вопросами Соколова, даже поведал о краже у вдовушки.

Но Соколова интересовало одно.

— Каким образом ключ оказался у злодеев?