"Крем-содовый" компьютер был упрощенной версией мини-ЭВМ, которые поразили воображение Возняка, — "абсолютный минимум аппаратных средств", — а конструкция определялась имеющимися в наличии комплектующими, рассортированными по коричневым бумажным конвертам. Ядро компьютера формировали два четырехбитных арифметико-логических устройства (АЛУ), которые Возняк соединил последовательно, чтобы получить восьмиразрядную машину. Сам компьютер был смонтирован на металлической раме. На большой плате располагались микросхемы, а на маленькой тактовый генератор — кварцевый резонатор и делитель частоты, схема которого была разработана на основе той, что приводилась в инструкции компании Signetics. Восемь переключателей Фернандес вставил в отверстия, просверленные в листе бакелита.

Когда "крем-содовый" компьютер был готов, Возняк начал его тестировать, написав несколько программ. Основой для них послужили справочные листки микросхем, в которых указывалось, какие команды необходимы, чтобы микросхемы выполняли такие операции, как сложение или вычитание. Возняк выписывал последовательность битов и вычислял код команды. Все команды выполнялись за пять тактов, формировавших внутреннюю последовательность, которую бормотал себе под нос Стив: "Загрузить, загрузить следующий байт команды в адресный регистр памяти, выполнить операцию в АЛУ и вывести результат в выходной регистр АЛУ, переслать содержимое выходного регистра АЛУ в следующую ячейку памяти".

Тактовый генератор, спроектированный Фернандесом, обеспечивал выработку пяти сигналов определенной последовательности для каждой команды. Программы выполняли действия с числами, например, умножали число, введенное при помощи четырех переключателей, на число, введенное при помощи второй четверки; результат выводился на светодиоды. Возняк вспоминал, какое впечатление произвел на него результат: "Я не мог объяснить, почему это так важно для меня. Перемножение двух четырехбитных чисел не такое уж достижение. Ценность в том, что ты делаешь нечто такое, что невозможно без компьютера".

Когда компьютер был почти готов, Фернандес пригласил в гараж своего приятеля Стива Джобса — посмотреть на компьютер и познакомиться с его создателем. На Джобса и машина, и Возняк произвели должное впечатление: "Он был первым из моих знакомых, кто разбирался в электронике лучше меня".

Возняк решил рассказать о своем компьютере миру и позвонил знакомому матери, репортеру журнала San Jose Mercury. Репортер в сопровождении фотографа явился в спальню Стива для демонстрации. Пока Возняк объяснял тонкости работы лежащей на полу уродливой конструкции, из источника питания, собранного Фернандесом, пошел дым. Компьютер испустил дух — высоковольтная искра сожгла все интегральные микросхемы на плате. Фернандес проверил источник питания и обнаружил, что виновата во всем микросхема без маркировки, которую он получил от одного из соседей в обмен на уход за его садом. Он был разочарован: "Наших фотографий не будет в газетах, и нас не назовут юными героями".

"Он продает золотых рыбок", — сказал Голдман.

В здании XIX века среди антикварных лавок, ресторанов и адвокатских контор Пиратского Берега Сан-Франциско встретились четверо мужчин, чтобы обсудить план рекламной кампании Apple на следующий год. Комната принадлежала компании Chiat/Day, среднему по размерам рекламному агентству, о котором постоянно ходили слухи, что оно вот-вот потеряет своего главного клиента, Apple Computer. Пара горшков с многолетними растениями, продолговатые листья которых увяли от жары, кинопроектор за листом матового стекла, влажная барная стойка и холодильник, время от времени со скрежетанием вздыхающий, словно железное легкое. Четверо мужчин сидели в плюшевых креслах вокруг полированного стола для переговоров.

Генри Уитфилд, заведующий отделом рекламы компании Apple, был очень недоволен. Ему еще не исполнилось и сорока, но выглядел он усталым, гораздо старше своих лет. Трое остальных работали в Chiat/Day: Фред Голдберг, недавно приехавший с Восточного побережья и всего пятнадцать дней назад принявший руководство портфелем Apple, Морис Голдман, тридцатилетний лысеющий ответственный сотрудник агентства, и Клайд Фолли, еще один ответственный сотрудник, чрезвычайно элегантный — от аккуратно подстриженной бороды до пары мягких туфель. Они встретились для того, чтобы обсудить общий имидж компании и приступить к разработке плана, который поможет покупателям понять разницу между Apple II, Apple III, Lisa и Mac.

Уитфилд глубоко затянулся сигаретой и решительно высказал свои сомнения; голос его звучал взволнованно. Маркетинговая кампания для Apple II снизила цену компьютера до 1995 долларов и оказалась настолько успешной, что выпуск усовершенствованной модели был отложен на несколько месяцев. Но Уитфилд беспокоился, что Apple уделяет слишком большое внимание цене своего самого популярного компьютера.

— В Apple есть парни, которые предлагают: "Давайте выжмем из цены все, что можно". Левая рука говорит: "Не рекламируйте цену". А правая отвечает: "Раскручивайте цену по максимуму". Если правая рука не знает, что делает левая, то мы выглядим идиотами. Не думаю, что цена — это наше преимущество. Apple II стоит не так уж дешево, если сравнивать с другими компьютерами. Люди не понимают, из чего складывается его цена.

— Это на грани недобросовестной рекламы, — согласился Голдман, вытягивая ноги. — Всем без исключения придется еще купить стойку, дисководы, монитор и принтер. Это явно вводит в заблуждение. Люди думают, что получат Apple за тринадцать сотен. Потом они приходят к дилеру, выясняют, что придется выложить три тысячи долларов, и уходят без компьютера. — Он помолчал. — Недовольные и злые.

— Но дилерская сеть облегчает людям покупку, — испуганно тряхнул головой Уитфилд.

— Рекомендуемая розничная цена в тысячу девятьсот девяносто пять долларов, — пояснил Фолли, — означает для дилеров потерю восьми процентов. Они всполошились.