У Возняка была конкретная причина взяться за разработку терминала. Он с завистью смотрел на подобное устройство, установленное телефонным фрикером Джоном Дрейпером у себя в подвале. Это устройство расширяло возможности телефонного фрикинга. Подключенный к телефону, терминал обеспечивал Дрейперу доступ в ARPANET, компьютерную сеть, которая финансировалась правительством и охватывала университеты и исследовательские центры. Зная несколько телефонных номеров и кодов доступа, посторонние вроде Дрейпера могли подключаться к компьютерам по всей стране, а в некоторых случаях даже к компьютерам европейских университетов. Студенты и те, кто увлекался компьютерами, выискивали файлы в сети ARPANET, оставляли друг другу электронные сообщения на неофициальных досках объявлений, а иногда даже находили способы стереть записи из удаленного компьютера.

В качестве основы для компьютерного терминала Возняк использовал устройство, которое он сконструировал для игры Pong. И он, и Камрадт считали микропроцессоры слишком дорогими, и поэтому с самого начала терминал задумывался как синтез телевизора и пишущей машинки. Разработанное устройство позволяло пользователю печатать текст, отображающийся на экране, и по скорости слегка превосходило обычный телетайп. Терминал был также снабжен резиновым держателем для телефонной трубки и обеспечивал обмен информацией с мини-ЭВМ Камрадта.

Возняку удалось настроить прототип, который оказался достаточно надежным для входа в сеть ARPANET. "Было очень легко понять, как переключаться с компьютера на компьютер", — вспоминал он. Представленный прототип вполне устраивал Возняка, но не Камрадта: "Терминал был понятен Возняку, и тот считал работу законченной. Он мог устранить неисправность. Но больше никто. Гениальность ничего не значит, если ее нельзя применить. У меня не получилось. До Возняка было трудно достучаться, и он не хотел создавать компанию".

Главным Возняк всегда считал свою основную работу. После года телефонного фрикинга в Беркли он бросил университет и шесть месяцев проработал на сборочной линии фирмы Electroglass, поставлявшей оборудование производителям полупроводников. Ему и в голову не приходило устроиться туда, где работал отец, в кампанию Lockheed, утратившую привлекательность, которой она обладала в конце пятидесятых. Отчасти Lockheed стала жертвой моды, и в конце шестидесятых к большей части ее продукции относились как к злу, а патриотический ореол — присущий всем компаниям, защищавшим американцев от советских спутников, — развеялся. Lockheed ассоциировалась с непростым положением в Юго-Восточной Азии, страдала от сокращения космической программы, увязла в коррупционных скандалах, была объектом расследований комиссий конгресса, изучавших завышение цен по государственным контрактам, и получила срочную помощь от федерального правительства.

Атмосфера в Lockheed была консервативной. Корпоративный язык пестрел жаргонными словечками времен расцвета отрасли, и здесь много рассуждали о "мандатах", "массовых митингах" и "щекотливых неэкономических факторах". Но что еще важнее, поколение, выросшее в тени спутниковых антенн Lockheed, теперь сомневалось в компетентности людей, оставлявших свои машины на расчерченной в "елочку" парковке компании. Они воспринимали ученых из Lockheed скорее как чиновников, а не инженеров. Эл Элкорн из Atari так сформулировал свои ощущения: "Известно, что инженерам Lockheed не хватает широты взглядов. Они могут сконструировать элерон или ракету, но не способны сменить электрическую лампочку". Стивен Возняк впитал все эти стереотипы и, подобно многим другим, искал работу в десятках мелких компаний, связанных с электроникой; эти компании процветали, a Lockheed дряхлела. "Я не хотел много пить. Бытовало мнение об инженере Lockheed — он пьет и бьет свою жену".

Одной из компаний, стремительно развивавшихся на фоне запустения Lockheed, была Hewlett-Packard, и ее инженеры сумели добиться значительного признания. Они были моложе коллег из Lockheed, но многие из них имели докторскую степень; дополнительным преимуществом считался тот факт, что компания была местной, а не из далекого города. Hewlett-Packard основали несколько студентов из Стэнфорда незадолго до Второй мировой войны, и располагалась она в одном из гаражей Пало-Альто. Несмотря на то что основатели разбогатели (а один даже стал заместителем министра обороны), подчиненные по-прежнему называли их Биллом и Дэйвом. В конце шестидесятых и начале семидесятых компания Hewlett-Packard была корпоративным столпом на полуострове Сан-Франциско и заслужила превосходную репутацию выпуском надежного лабораторного оборудования, компьютеров и калькуляторов. Она была такой же респектабельной, как Lockheed десятилетием раньше, но благодаря своей молодости, фондовым опционам и размерам выглядела гораздо привлекательнее.

Аллен Баум входил в число тех блестящих выпускников университета, за которыми охотились вербовщики из Hewlett-Packard; устроившись на работу, он сразу же вспомнил о своем старшем товарище, проектировавшем компьютеры, — Стивене Возняке. Поэтому, когда в 1973 году Hewlett-Packard предложила Возняку должность помощника инженера, он ухватился за этот шанс. Подразделение, куда его приняли, занималось карманными калькуляторами, что для Hewlett-Packard — с традиционной приверженностью к высококачественному и компактному электронному оборудованию — было рискованным решением. Успех пришел в 1972 году с появлением модели HP 35, первого настольного калькулятора, сделавшего ненужной логарифмическую линейку. Какое-то время работа в подразделении была чрезвычайно увлекательной — в то время как конкуренты снижали цены на свои калькуляторы, Hewlett-Packard сосредоточилась на расширении функциональности, последовательно выпуская модели HP 45 и HP 60. Через полгода работы в компании Возняка перевели на должность инженера. Он, в свою очередь, убедил руководство принять на должность лаборанта своего друга детства, Билла Фернандеса.

Возняк обнаружил, что мир калькуляторов и проблемы, с которыми ему приходится сталкиваться, весьма далеки от его увлечения мини-ЭВМ. Ему поручили работу над усовершенствованием модели HP 35, и он разделил печальную судьбу многих инженеров крупных компаний, когда после полутора лет работы проект закрыли. Майрон Таттл, инженер, который вместе с Возняком трудился над проектом под кодовым названием "Марафонец" (Road Runner), вспоминал: "Не думаю, что кого-либо из сотрудников лаборатории считали исключительным. Возняк принадлежал к числу тех немногих, у кого не было диплома. Он ничем особым не выделялся. Ничего выдающегося. Просто грамотный инженер". Возняк заинтересовался слухами о портативном пульте управления для инвалидов, который разрабатывался в одной из исследовательских лабораторий компании, и попросил о переводе в лабораторию, но получил отказ. "Они решили, что у меня нет соответствующего образования", — вспоминал он.