она должна быть даже больше и лучше, чем у самого обученного и тренированного

кмета. Так что делай выводы, девочка. Вставай и пошли на тренировку. Горазда ж

ты спать, однако...

Анари выводы сделает, только не из сказанного только что учителем, а из

последнего галюника...

– Ну, че зенки вылупил? Про илле-аннэр ни разу не слыхал?
– фыркнул Меркол, едва

сдерживая смех, так и накатывающий от созерцания охреневшей Асинаевой рожицы.

– Да нет, слышал я, только вот...
– Асик замялся.

– Что только вот?

– Не думал просто, что у тебя может быть илле-аннэр, - ответил Асинай.

– Не думал, а вот так получилось, - грустно подытожил Меркол и кулаками потер

глаза.

Асинай внимательно посмотрел на друга и тихо спросил:

– Рантан?..

– Рантан, - согласился Меркол и, поморгав, пробормотал: - Слушай, химмирийская

морда, ты, случаем, не подмешал в вино какой-нибудь дряни?

– А чего?
– Асик сощурился и приготовился отпускать ехидные комментарии.

– Спать хочу.

– Ну так ты поспи, поспи. Я будить не буду...

– Запомни: если захочешь опять убить меня подушкой - кишки пущу. Я понятно

выразился?

– Сойдет, - буркнул Асинай и передернулся. Несмотря на то, что он имел

тэнровское образование, молодой химмириец был на редкость брезгливым.

– Меня не будить, не складировать и не кантовать!
– зевая, пропел Меркол и тут

же заснул, растянувшись на лавке во весь свой немалый рост.

Асик вздохнул и обвел взглядом временное жилище - небольшую комнатушку на

постоялом дворе с серыми голыми стенами, двумя застеленными шкурами лавками,

столом и стулом.

Ему, уроженцу лесистой Химмирии, было плохо в сплошь каменных городах горной

Колинеи. Асинаю иногда казалось, что он задыхается, что гнетущий камень давит на

него, стремясь извести медленно и мучительно...

Асинай мотнул головой и налил еще вина. Покосился на посапывающего Меркола. "Илле-аннэр,

надо же...".

Анари все утро дулась на хел-Хаттора. "А если бы я копыта двинула?
– думала она.

– Чтобы вы тогда делали? Я, между прочим, илле-аннэр Меркола и прихватила бы его

с собой, если че... А я этого не хочу! Он тоже хорош. Братан, блин...".

Анари помнила такие же глюки, которые как-то раз напали на нее в девять лет.

Ничего такого, просто девочка из здорового любопытства решила хлебнуть нежно-зеленоватой

прозрачной жидкости из изящного графина, по недомыслию оставленного папой на

столе. Приходы были - мама не горюй. Являлись в основном детские страхи: то

страшный дядька-милиционер в погонах, то мухоморы с человеческими лицами, то

огромные пауки, то еще какая-нибудь ахинея. В момент реальности Ани видела

обеспокоенное и одновременно испуганное лицо отца, слегка приподнявшего ей

голову и напоившего тем же отваром, что и хел-Хаттор. В стороне стояла мама и

сердито посматривала на отца покрасневшими ярко-синими глазами. Похоже, папуле

тогда здорово досталось от нее.

Анари хорошо запомнила один из галюнов, но до сих пор не могла понять, что же он

означает. А галюник представлял собой какое-то странное темное место навроде

пещеры, вдоль стен которого стояли каменные статуи в виде крылатых женщин с

воздетыми вверх руками. В середине зала (или чего-то там еще) на полу находилось

какое-то огромное отверстие, похожее на колодец. Около отверстия, опершись на

его край, стояла сгорбленная высокая и плечистая фигура. С потолка зала сыпалась

каменная крошка и пыль, пол под ногами ходил ходуном. Глюк продолжался всего

несколько мгновений, но настолько прочно вошел в память Анари, что спустя семь

лет в это самое утро даже вспомнилась еще одна деталь - куча крови. Пол был

сплошь залит кровью, и Анари даже не сомневалась, чей. Той самой согбенной

фигуры, стоявшей у края колодца. Интересно, кто это был? Но найти ответ на этот

вопрос Анари не было дано. Хотя...

Что такое она хлебнула в девять лет? Да ничего. Подумаешь, кашпранг вперемешку с

конопляной настойкой - эдакий "ерш" для демонов, который изобрел папа, и