Быть может, богиня отчаялась и не ждёт более понимания своих служителей?

О, тысячекратно лучше гнев богини, чем её отчаяние! Хуже только её гибель…

Иккон остановился перед тёмной лестницей, ведущей к тайному входу в Общее святилище и ниже – в лабиринты, скрывающие путь к Алтарю.

И пошёл вниз.

По необъяснимому порыву священник замер перед дверью Общего храма – и толкнул её в сторону. Она отошла бесшумно, впустив жреца в полный теней простенок у алтаря.

Неподалеку стояла какая-то парочка: парень с длинными серебристыми волосами – судя по убийственной элегантности, вампир; и ничем на первый взгляд не примечательная девушка. Смертная, но неплохой маг – это чувствовалось по её ауре.

Парень что-то вещал, с тем непередаваемым обаянием, которое дано лишь вампирам. Правда, у этого к вампирскому шарму добавлялась львиная доля личного апломба – и коктейль получался сногсшибательным.

— Погоди, – прервала девушка. – Ты хочешь сказать, что Эет во всём храме смог увидеть только одну фреску?

Эет?

Иккон превратился в слух.

— Именно. Знаешь, Фрери, я тогда не придал значения… ну, мало ли, переутомился человек перед экзаменами… Но теперь, судя по возне, которую вокруг него подняли… Странно это всё. А ещё тогда он сказал: "Не проси ничего у богини. Она сама просит о помощи". Типа, "разве ты не слышишь?" Фрей, я чуть не упал! Разозлился тогда на него, если честно…

— Почему?

— Чтоб он мне указывал, что делать! Я так за тебя волновался, думал попросить богиню… а Эет мне – "не проси!" Позвольте, я сам разберусь. А тут ещё… Я с детства хожу в этот храм, и когда какой-то деревенский мальчишка начинает мне впаривать, что на алтарной фреске богиня держит в руке розу… Ну, я на нервах был, может, неадекватно среагировал… Сейчас бы я многое отдал, чтобы расспросить его поподробнее!

Иккон прислонился к стене.

О богиня…

"Судя по возне, которую вокруг него подняли"…

Да судя по словам этого вампира, вокруг Эета не подняли и десятой доли той возни, какую следовало бы поднять!

Неужели Эет был Избранником?

Богиня явила ему свой лик? И как он сказал – все остальные фрески в Храме… были…чёрными?

Почерневшая фреска над Алтарём…

Роза в руке?

Истинный лик?…

О Мортис!…

Но почему? Почему богиня позволила так обойтись с её Избранником? Неужели у неё не хватило силы его защитить? На такую мелочь – не хватило силы?…

Жрец до боли закусил губы.

"Она просила о помощи".

Эет её слышал!

Ларинну мало отправить личам!

Иккон готов был рвать на себе волосы от отчаяния.

Решительным шагом священник вышел из тени и предстал перед болтающей парочкой. Те вздрогнули от неожиданности и отступили на несколько шагов. Наверное, испугались.

Да уж! Наверное, он бы сам испугался, если бы сейчас мог увидеть своё лицо!

— Молодой человек! – резко бросил он парню. – Позвольте вас на пару слов.

Юноша в замешательстве обернулся на подругу, но подошёл.

— Господин… Иккон.

— Вы знали Эета? – без околичностей спросил жрец.

— Мы пару раз виделись, господин Иккон, не более… – пробормотал парень. – В ту ночь я просто проводил его в Храм, всего лишь показал дорогу…

— Вы сказали, будто он не увидел здесь ни одной фрески?

— Да. Но…

— Он говорил только о фресках Общего храма?

— Да… А про главную он сказал, будто…

— Не трудитесь повторять, я слышал. Вы можете мне подробно рассказать, как описывал Эет фреску над алтарём?

— Он не описывал, – вампир нервно облизнул губы. – Он… просто мне возразил. Я сказал, что… – юноша покраснел. – Что серп в её руке нарисовали косо. А он ответил: "У неё в руках нет никакого серпа. У неё в руке роза". Вот и всё, господин Иккон, всё. Больше я ничего не знаю.

— Он сказал, что богиня просит о помощи? О какой?

— Я… не знаю, господин Иккон. Я тогда не придал значения его словам. А что, они и правда… Это было что-то важное?

Иккон вздохнул. Ну как теперь возразишь? Судя по всему, этот мальчик-нежить отнюдь не дурак… Как он там называл свою подружку? Фрери? Поди, это и есть тот самый Вир, который надоумил Ларинну прийти с повинной.

— На одном курсе с Ларинной учитесь? – устало спросил жрец вместо ответа.

Вирлисс кивнул.

— Так что же, господин жрец, Эет говорил…

— Юноша, – не сдерживая раздражения, резко ответил Иккон. – Если я скажу вам, что богиня явила Эету свой истинный лик, свою третью, тайную ипостась, о которой говорят древние рукописи Храма и которую она не являла даже верховным жрецам… Если я скажу, что Эет был Избранником, а ваша однокурсница его ничтоже сумняшеся превратила в зомби… то что это изменит?!