– Бери. – Клим протянул ей пачку сигарет.

Летучая мышь оскалила зубастую пасть в улыбке, сказала печально:

– Хороший ты мужик, Клим Панкратов, только дурак!

Обидеться на «дурака» он не успел – сон закончился. Клим открыл глаза, потянулся за сигаретами. Сигарет на тумбочке не оказалось, а он точно помнил, что вечером они там были. Мистика и чертовщина…

«Нет никакой чертовщины, – одернул он себя, – просто вчера кто-то слишком много выпил, вот и мерещится сейчас черт-те что! И мало того, что мерещится, так еще и сигареты тырит, и «дураком» ни за что ни про что обзывает…»

К офису Клим подъехал в дурном расположении духа, всю дорогу от дома до работы разгадывал ночную шараду. На что он смотрит? Чего не видит? У кого болит голова?

Бред! Бред сивой кобылы! Нет, бред летучей мыши. А он, рационалист и прагматик, пытается в этом бреде разобраться. Может, все-таки сходить к психоаналитику?

Виталик ждал его перед офисом, нетерпеливо пританцовывал рядом с легкомысленно-желтым «Пежо». Клим посмотрел на часы – без двадцати восемь.

– Что так рано? – спросил хмуро, – на девять вроде бы договаривались.

– Кто рано встает, тому Бог подает, – сообщил Виталик.

– Ну-ну, – хмыкнул Клим. – Только я не Бог, и в восемь у меня селекторное совещание, так что зря ты так рано приперся.

– Так я подожду. – Виталик не смутился. – Можно, я с тобой пройду, а то у вас там такой охранник… – Он неодобрительно покачал головой. – Муха мимо него не пролетит.

– Это хорошо, что не пролетит. – Клим закрыл машину. – За то я ему деньги и плачу. Пойдем уж, раз пришел.

– Кофе будешь? – Клим вопросительно посмотрел на Виталика, рассевшегося в любимом кресле Виктора.

– У тебя ж селекторное?

– За пятнадцать минут успеем.

Все время, пока секретарша Нина Ивановна готовила кофе, Виталик трещал без умолку. У Клима даже голова разболелась от его болтовни. Наконец Нина Ивановна закончила сервировать столик, вышла из кабинета. Виталик отхлебнул из крошечной чашечки, поморщился.

– Горький!

– Горький. – Клим кивнул, откинулся на спинку кресла.

– А я сладкий люблю.

– Ну, извиняйте! – Клим развел руками. – Заедай вон шоколадкой.

Виталик покосился на выложенный на серебряном подносе шоколад четырех сортов, спросил:

– А белого что, нету?

– Да ты, как я посмотрю, капризен без меры, – проворчал Клим, – и это при том, что договор мы с тобой еще не заключили. Может, и не стоит? А то сначала тебе белый шоколад подавай, потом белый «Роллс-Ройс»…

– Стоит. – Виталик сцепил руки на впалом животе, нахально улыбнулся.

– Это почему? – Настроение неуклонно улучшалось. Этот мальчишка действовал на него, как хорошая доза эндорфинов.

– Потому что я – курица, несущая золотые яйца.

Клим саркастически усмехнулся, но комментировать это самоуверенное заявление не стал, а Виталик вдруг резко сменил тему, спросил:

– Ты в котором часу сегодня освободишься?

– Не знаю. А что? Если опять позовешь в кабак, откажусь.

– Не в кабак, а в больницу.

– Зачем нам в больницу?

– Ну, я подумал, что надо навестить Диану.

– Какую еще Диану? – Клим ничего не понимал и от этого снова начинал злиться.

– Диана – это певица. Ну, та девушка, которую вы вытащили из «Блиндажа», – терпеливо объяснил Виталик.

– Ну и?

– Ну и я подумал, коль уж ты ее спас, то было бы нелишним хотя бы разочек ее проведать.

– Зачем?

Виталик пожал плечами:

– Так принято. Она же должна тебя поблагодарить.

– Не нужна мне ничья благодарность. – Клим допил кофе. – Отстань.

– Тебе не нужна, а ей, может быть, очень даже нужна. И вообще, ты теперь за нее в ответе.

– С какой это стати я за нее в ответе?! – возмутился Клим.

– Ну, ты же ее спас, значит, теперь ты за нее отвечаешь.

– А ты спас меня, значит, теперь ты тоже за меня отвечаешь? – спросил Клим ехидно.

– Да, – сказал Виталик очень серьезно. – За тебя и за Алису. Вы мне теперь как дети.

Клим не знал, как реагировать на это диковинное заявление – злиться или смеяться? Решил не злиться, но сказал строго:

– Вот что, папаша, иди-ка погуляй в приемной, бизнес-план свой обдумай. Об ответственности мы с тобой после селектора поговорим.