Тамара вернулась в половине десятого.

— Постарайтесь, — взмолился я. — Напрягите память, это очень важно. Вспомните все, абсолютно все, что касается Отари.

Тамара доверчиво посмотрела на меня:

— Я — мне трудно… Понимаете, он мне сразу не понравился, честно… Легкомысленный какой-то. И потом… Женя-то всего на несколько дней вырвался… Мы столько не виделись! И вдруг — этот Отари…

Она опустила голову и надолго задумалась. Потом вдруг зло, с неожиданной ненавистью сказала:

— Деньгами, как миллионер, швырялся. И каждый раз на меня оглядывался: вот, мол, я каков! А потом заманил Женю и… и все… — Тамара закусила губу, устремив сквозь меня невидящий взгляд.

Я неуклюже положил руку на ее ладонь:

— Тамара, я понимаю, что вам сейчас очень тяжело. Но вы должны мне помочь.

Она посмотрела на меня.

— Мне надо поехать с вами в ресторан «Астория» — может быть, вы вспомните официантку, которая вас обслуживала.

— Нас обслуживал официант — молодой парень.

— Вы сможете его вспомнить?

Тамара подумала, потом кивнула:

— Наверное, смогу…

…Ресторанный зал был переполнен. Оглушительно гремел джаз. Крохотный трубач так надувал щеки, что я боялся, как бы он не лопнул, упав на пол комочком посиневшей кожи. Мы стояли у дверей, и Тамара сказала безжизненным голосом:

— Мы сидели вон в том углу…

Сейчас там шумно и весело гуляла большая компания. Я некстати подумал: «Где стол был яств…» И почему-то меня охватило злое, несправедливое и от этого еще более острое чувство по отношению к этим веселым, подвыпившим, ни в чем не повинным людям. Развевая фалды смокинга, иноходью бежал метрдотель.

— Одну минуточку… — остановил я его.

Он мгновенно выдал мне порцию казенной любезности:

— Дорогой мой, ничем не могу быть полезен — сегодня много гостей…

— Это я решу сам, можете ли вы быть мне полезным, — грубо сказал я. — У вас есть официант — маленького роста, блондинчик? Молодой?

— Как же! Поленин Валерий. А что случилось?

— Ничего. Посадите нас к нему за отдельный стол.

Он посмотрел на меня внимательно, и лицо его озарилось догадкой.

— Ах, вы — оттуда? — он махнул большим пальцем куда-то себе за плечо.

— Нет, отсюда, — и я показал пальцем за свое плечо.

— Сейчас, сейчас накроем!

Поленин принес графинчик вина и кофе почти мгновенно. Когда он отошел, я спросил Тамару:

— Вы уверены, что это тот?

— Да.

Через некоторое время Поленин подошел к нашему столу снова:

— Что-нибудь желаете еще?

— Да. Присядьте.

— Простите, по служебной инструкции не полагается.

— Инструкции создают для того, чтобы их нарушали. Садитесь, мне надо поговорить с вами.

Он присел, лицо его выражало крайнее удивление. Спиной он загораживал от меня зал. Я протянул ему мое удостоверение.

— Понятно, — кивнул Поленин.

— Вы не помните эту девушку? — показал я глазами на Тамару.

— Да, помню, конечно. Я просто не подал виду, потому что у нас своя этика.

— Вы помните ее спутников?

— Да, естественно.

— Почему естественно?

— Ну, во-первых, они были в ресторане всего недели две назад, а во-вторых, у меня профессиональная память на лица.

Снова о профессиональном! Видно, никуда мне не уйти сегодня от этого. Я повернулся к Тамаре боком так, чтобы она не видела, — и показал официанту фотографию убитого Корецкого. Он сильно побледнел и механически кивнул.

— Опишите внешность второго мужчины.

— Высокий, такого же роста, какой, — Поленин указал на фотографию, — и как тот, что был во второй раз, по выговору кавказец, хотя сам светлый…

Я насторожился:

— В какой второй раз?

— Ну, через день-два после того, как они были с этой девушкой.

— Так, так…

— Они были втроем. Третий парень, такой же высокий, как они, только, видать, гораздо здоровее.

— Постарайтесь припомнить что-нибудь приметное его внешности.

— Приметное? — задумался официант. — Черт его знает! Обычный человек вроде бы, только здоровенный больно. Да, вот глаза у него интересные — сам он черный, а глаза очень голубые, думаю, что днем у него зрачки совсем бесцветные. И черные точки посредине.

— Вы это хорошо помните?

— Да, конечно. Он расплачивался со мной еще до того, как они собрались уходить. Когда я ушел за кофе, он догнал меня в буфете и попросил дать счет. Я быстро посчитал, и тут он вдруг взял меня очень сильно за руку повыше локтя и сказал, не то шутя, не то всерьез: «Ну, математик, намного обжал?» При этом он смотрел на меня в упор, и я запомнил его глаза. Я хотел обидеться и ответить ему как следует, но он вдруг засмеялся и сказал: «Живи, нам такие люди тоже нужны», протянул мне полсотни и вернулся за стол.