Немного дальше от горы, в направлении обрушенной дороги в Мессаку, двигались кибитки артистов Занзира, ещё не зная, что дорогу смыло водой. Кристлин увлечённо рассказывал разные истории Миралин, взобравшейся в задок кибитки вместе со своим котом Орвиком.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила она после очередного рассказа.

— Прочитал в книге, — ответил Кристлин.

— Ты умеешь читать книги? — удивилась Миралин.

— Да, научился у отчима, — ответил Кристлин, что впрочем, было неправдой — отчим за книги его нещадно порол.

— А какую книгу у него забрал Грохо Мом? — спросила Миралин. Кристлин помолчал, но все-таки ответил:

— Эта книга о чародействе.

— А он давно стал чародеем, — подперев подбородок ладошкой, спросила Миралин.

— Совсем недавно, — ответил Кристлин, глядя под ноги, — раньше у него ничего не получалось.

Они немного помолчали. Кристлин, глянув вперёд, показал рукой:

— Смотри, там что-то случилось.

Миралин соскочила на землю и посмотрела: впереди, на дороге, одиноко стояла лошадь, а на земле лежали двое мужчин и женщина. Кибитки остановились, и Занзир ушёл вперёд. Внимательно осмотрев мужчин и женщину, он махнул артистам рукой.

— Они живы, но как будто спят, — сообщил Занзир, — нужно их уложить на кибитки и, наверное, сделаем привал.

В это время Хабэлуан и Грохо Мом добрались на вершину и увидели сломанную сосну и кокон, лежащий на ней. Хабэлуан увидел остатки одежды Онти и, содрогаясь, сказал:

— Это она! Кто с ней такое сделал? — он беспомощно обвёл взглядом вершину и остановил свой взор на Грохо Моме.

— Это сделал Монсдорф, — сообщил тот, потом начал пристально вглядываться в куколку.

— Что ты смотришь? — растерянно спросил Хабэлуан.

— Я думаю, что сейчас ей не угрожает опасность, — сказал Грохо Мом, оглядываясь на своих зелёных одноплеменников. Те стояли невдалеке плотной гурьбой и молчали.

— Почему ты так считаешь? — внимательно посмотрел на него Хабэлуан.

— Если бы с ней случилось что-нибудь плохое, нам бы всем, — он показал рукой на зелёных, — было бы ещё хуже.

Видя непонимающее лицо Хабэлуана, Грохо Мом добавил:

— Мы с ней сильно связаны. Если бы она умерла, мы, зелёные, тоже бы погибли.

— И что нам теперь делать? — спросил с надеждой Хабэлуан.

— Только ждать, — ответил Грохо Мом, и, в подтверждение своих слов, уселся на старый пень возле сосны.

* * *

Тёмный не спешил. Для выполнения его миссии достаточно было четверти полного солнца, максимум — половины, но быть в командировке и не почерпнуть что-нибудь новенького для последующих бесконечных размышлений в одиночестве, было бы верхом неразумности. Тёмный помнил в мельчайших подробностях свою предыдущую миссию на планету Маргины и почерпнутые там гармонические человеческие вибрации.

Эти лакомые вспоминания до сих пор составляли самую лучшую часть коллекции Тёмного. Сейчас он наслаждался рассказами старика Бодди о Маргине, Мо и этой прелестной девочке Онтэинуоле. Собственно говоря, он уже давно слизал всю информацию с головы Бегуна Бодди, поражаясь большими расхождениями рассказа старика и его памяти.

— Так это ты вытащил Маргину и Мо из тюрьмы? — переспросил Тёмный, наслаждаясь смятением сидящего на нем Бодди.

— Конечно, я, — гордо вскинул голову Бодди, и сам себе поверил, — я уговорил наместника короля в городе Оберона Х и он их отпустил.

— Уговорил? — переспросил Тёмный, неестественно поворачивая к нему голову на сто восемьдесят градусов назад и записывая в свои глифомы эмоции Бодди.

— Да, он послушался, — сообщил Бодди, — ведь я, всё же, королевский человек.

От удовольствия Бодди замахал ногами, свешивающимися по бокам Тёмного чуть ли не до земли.

— А какие пирожки готовил Мо, — мечтательно вспомнил Бодди, и Тёмный тут же считал работу его вкусовых рецепторов.