– Конечно, - ответил Соломин. – Я уже думал…

– Если что узнаете, немедленно позвони мне, - быстро проговорил Рачек. Время шло, машина «скорой» могла появиться с минуты на минуту.

Не дожидаясь ответа Соломина, он повернулся и поспешил вниз по лестнице. Уже на площадке первого этажа он услышал отдалённое завывание сирены.

Рачек выбежал из парадного, сделал знак дожидавшимся во дворе парням и, не останавливаясь, направился к машине. Все трое поспешили к нему и двигались рядом, окружив плотным полукольцом. Лица у них, и без того затвердевшие от событий последних дней, теперь были встревожены и слегка растеряны отсутствием их шефа вместе с Ростиным.

– Что там? – спросил Рачека Штубин, не выдержав до конца напряжённого молчания. Звук сирены раздавался теперь совсем близко.

– Труп, - коротко ответил Рачек, не вдаваясь в детали, не до этого.
– Ваши остались там, чтобы вызвать милицию и разузнать, может быть удастся выйти на тех, кто это сделал. А мы возвращаемся обратно.

Всё-таки команда у Соломина была вышколена как следует. Молча, не задавая лишних вопросов, они один за другим забрались в машину. Следуя за ними, Рачек подумал, что все они, да и он сам, подсознательно ожидали чего-то подобного. И ещё он подумал о том, каким образом «Мидасу» удалось так быстро обнаружить местонахождение своего перебежчика.

Рачек взглянул на часы. Девятнадцать – двадцать три. Вот уже двадцать один час, как девочка в руках у похитителей. А время упрямо идёт и идёт вперёд, не оставляя ему никаких шансов.

Вой сирены продолжал нарастать.

17.

Теперь болел уже не только один бок. Боль была во всём теле. У неё было множество характеристик: она была ноющей, ломящей, тупой, отдающей, режущей, дёргающей. Всё сразу, в одном букете. Тело сопротивлялось нагрузке и умоляло об отдыхе. Но Рачек оставался глух к этим призывам о помощи. Они сейчас существовали как бы раздельно: он сам по себе, а телом двигал и управлял кто-то другой.

– Я вам ещё раз повторяю, у вас нет допуска к этим документам.

Человек, сидевший перед Рачеком, был тощ, как велосипед, и почти лыс, лишь лёгкий пушок обрамлял его сверкавший бликами искусственного света затылок. В глазах его тлел фанатичный огонёк истого канцеляриста.

Рачек смотрел на него, стараясь дышать глубоко и равномерно, чтобы не выплеснуть то, что мало-помалу закипало внутри:

– Ну, я же вам объяснил, что как только Артём Константинович освободится, он лично подтвердит мои полномочия.

– Вот, когда он их подтвердит, тогда мы и будем с вами разговаривать.

Рачек помотал головой, как бык, которого укусил слепень. Хуже всего было то, что канцелярист по-своему прав. Он действительно не имел права допускать к этим данным посторонних, а, тем более, человека с улицы, которым являлся Рачек. Особенно в свете последних событий, когда каждый сотрудник прошёл инструктаж по соблюдению мер безопасности. Так строгое выполнение инструкций, за которое всегда ратовал Рачек, обернулось против него самого.

Он тяжело посмотрел на начальника кадрового отдела, который, хоть и пытался сохранить невозмутимость, но всё же несколько нервически стал вертеть в руках карандаш.

– Пусть он, хотя бы, даст устное распоряжение, - пустил таки слабину канцелярист и розовой ладошкой указал на стоявший перед ним телефонный аппарат.

К сожалению, вот уже битых полчаса по возвращению в банк Рачек не мог связаться с Соломиным по телефону и понятия не имел, что сейчас происходило на третьем этаже в доме по улице Королёва. Ехать туда, искать Соломина, просить его отдать распоряжение – означало терять время. А именно его у Рачека и не было. Поэтому, он достал из кармана «мобилу» и, направив антенну в левый глаз клерка, спросил:

– А устное распоряжение Хозяина вы примете во внимание? Его личное указание значит для вас что-нибудь? Давайте поговорим с ним… Только учтите, говорить также придётся и вам. И я не думаю, что Владимир Фёдорович будет доволен, что такие вопросы приходится решать через него. Но, если нет другого выхода…

К слову, Рачек совсем не был уверен, что выслушав всё это, Гриценко благосклонно отнесётся к его просьбе, а не поинтересуется, за каким чёртом в здании банка до сих пор находится человек, не способный справиться со своей работой и допустивший похищение его дочери. Но на лице Рачека эти опасения нисколько не проявились, а, видимо проявилось нечто другое, потому что лысый кадровик дрогнул и сломался окончательно.

– Ну, что вы… Зачем? Владимир Фёдорович и без этого…

Трудно сказать, что заставило его поменять своё решение: упоминание имени грозного Хозяина или боязнь окриветь – настолько многозначительно покачивал «мобилкой» перед его глазом Рачек, в любом случае канцелярист согласился, что ввиду особых обстоятельств и в связи с нехваткой времени, можно закрыть глаза на отдельные требования инструкции. Он даже проводил Рачека в соседнее помещение, громко именуемое «операторская», где стояли два стареньких «ай-би-эма», лично включил один из них, ввёл код допуска, а затем уступил место Рачеку, не забыв всё же предупредить: