— Вайолет — винегрет, — шёл и повторял Юрий Тимофеевич. — Имя какое-то не татарское. Может, Виолетта?

«Коза старая — чего ты ищешь — упала на улице — оттуда в морг — никто и не хватится… Задала мне работу!» — шёл и утюжил про себя любимую учительницу старший лейтенант.

АХ, ЭТА НОЧЬ!..

Кровать, на которой спала эту ночь Танечка, была раза в четыре больше её собственной — не кончалась и не кончалась. Танечка даже заблудилась в ней, когда ночью захотела в туалет. Едва сползла и уже бегом помчалась — и успела!

Утром она прихорошилась перед зеркалом и вышла из комнаты.

Дом, в который она попала, был исключительно неплох: в нём даже пахло, как в бору, фиалками. Танечка шла по мягким ступеням лестницы на первый этаж и напевала…

«Серьга в правом ухе — гей, а у него — в левом! Не гей!» — думала Танечка, разглядывая складного и незнакомого мужчину на кухне. Тот варил кофе и курил. Танечка кашлянула, он обернулся, вытаращил глаза, кофе взорвался и вылилось на плиту!..

И утром состоялся их первый несладкий и решающий разговор (вчерашний не считается):

— Ма, ты не похожа на себя… Ты много там пила, мама? — наливая в две стеклянные чашки остатки кофе, спросил мужчина и, не скрывая отвращения, посмотрел на неё. Потом достал очки и надел их.

— Где? — покраснела Танечка.

— В России, — докурил марихуану мужчина, похожий на пригожего молочного поросёнка. — У тебя и голос изменился и цвет глаз, — добавил он.

— Разве? Ты кто? — удивилась Танечка, к утру напрочь забыв, что она теперь — не одна. — Разве у меня есть сын?

— Не шути так, ма! Я Иосиф… твой сын! — строго поправил её Иосиф. — Ты пойдёшь сегодня в магазин?

— За хлебом? — спросила Танечка, принимая из его рук чашечку кофе.

— В наш, ма! — Сын пристальней взглянул на Танечку. — У нас два магазина: шляп — внизу и брюссельские кружева — на углу площади Мармелад.

— Правда? — испугалась Танечка, расплескав кофе.

— Мама! — строго повторил сын. — Не шути так! Ты в какой сегодня?

— Я — в кружева, — сказала Танечка, подумав. — А зачем мне туда идти, сынок?..

— Посидишь за компьютером.

— А, ну конечно, — сразу согласилась Танечка и пошла за угол. Там действительно весь в кружевах утопал маленький магазинчик с продавщицей внутри.

— Хелло, Вайолет! — сказала ей девочка с распущенными волосами и встала.

Танечка села на её место и огляделась… В магазин зашли две покупательницы, продавщица кинулась к ним.

Татьяна Андреевна сфокусировала свой взгляд на мониторе. И сама не заметила, как продолжила раскладывать начатый «пасьянс».

Вечером состоялся второй решающий разговор.

Он вошёл в дом и первым делом закурил — вчера должна была прилететь из России его мать, и он встретил её, но…

Мать была не похожа на саму себя!.. Когда Клаус-Иосиф снимал зеркальные очки — перед ним стояла какая-то странная и подозрительная старуха с грустными глазами… Он их быстренько надевал и, в дыму она снова становилась похожа на его мать.

Танечка, напевая, вошла с улицы в дом, и снова наткнулась — сначала на дым, потом на подозрительный взгляд. И машинально сняла шляпу.

— Мамочка! — увидев бинты на её голове, ужаснулся Клаус-Иосиф. — А платье?.. И туфли? Что с тобой случилось в России?..

Танечка наклонила голову и посмотрела на своё платье. Когда-то оно обтягивало Танечку и сидело на ней, как перчатка на красивой руке, но сейчас висело на её длинной фигуре ночным вискозным балахоном.

— Не помню, — честно сказала она, повторив интонацию заядлого второгодника, и вдруг обратила внимание на свои сбитые ботинки и спущенные чулки, в которых угодила в больницу ещё позавчера!

— Я ж забыла переодеться! — потеряла дар речи, всегда аккуратная по части костюма Танечка.

— Ма, ну почему ты не оденешься в свои вещи? — у Иосифа выступили от дыма слёзы, он снял очки и обнял её, как большую костлявую пушинку. — Мамочка, что там произошло? Скажи мне, мам!..

— Там многое произошло, — сказала Танечка и осеклась. И, слава богу, что промолчала.

Поношенное Танечкино облачение глядело на неё с пола.

Танечка надела на себя «мокрый» шёлк цвета «электрик», взглянула в зеркало и больше не стала смотреть категорически.

— Ну почему это платье появилось на мне только в семьдесят восемь с половиной лет? — спросила Танечка шёпотом.

— А с другой стороны — оно могло не появиться вообще! — сказал голос у неё за спиной. Татьяна Андреевна оглянулась и погрозила пальцем…

Там никого не было!

— «НЕ БЕЙ ХВОСТОМ!» —

говорил Клаус-Иосиф семейному коту, когда тот злился на сухую еду в миске. И так каждое утро. Татьяна Андреевна даже начала к этому привыкать.

— Сколько я здесь? Да почти уж неделю! — спросила и сама себе ответила Танечка. Голова у неё прошла и не кружилась, и она соорудила на ней кудри с одной стороны, а с другой — гладкие волосы!..