«19 июня 1924 г. Андрей познакомил меня со Старицким, однополчанином по германскому фронту и давнишним своим приятелем. Георгий оказался на редкость занимательным типом, интересным не столько тем, о чем и как он говорит, сколько тем, о чем умалчивает. Несомненно, Старицкий – человек недюжинных способностей, остроумный и оригинальный, однако я ощутила в нем некую разрушительную силу, опасность и мощь, подобную той, что таится в спящем звере. Быть может, это нечто природное, первобытное, заложенное в характере от рождения, а может, и следствие каких-нибудь злоключений и необходимости хранить тайну? Почему-то я стала тревожиться за Андрея. Или я просто ревную его к любимому другу? Жуткая глупость! И все же тревога не покидает».

Дверь квартиры Меллера Рябинину отворил высокий угрюмый мужчина.

– Прошу прощения, у товарища Меллера звонок поломан, нажал наугад, – объяснил Андрей.

– Вечно у него, шалопая, все невпопад, – шаркая ботинками по полу, проворчал сосед. – Комнату его знаете?

– Благодарю, бывал, – кивнул Андрей и постучался в дверь под номером шесть.

Наум поприветствовал Рябинина и усадил на диван.

– Почини звонок, – заметил Андрей. – Небритый субъект, что меня впустил, не преминул посетовать на твой счет.

– А-а, Кадочкин, – махнул рукой Меллер и погрозил пальцем в пространство. – Ух и сволочь, скажу тебе!

– Так это и есть коммунальный враг номер один – Кадочкин? – улыбнулся Рябинин.

– Он, собственной персоной, – сдвинул брови Меллер.

Наум подошел к столу и взял в руки черный конверт.

– Вот, изволь, получил карточки, – он протянул Андрею фотографию. – Девушки и Котька Резников неплохо вышли, а мы с тобой какие-то квелые.

– Зря говоришь, хорошая фотография. Взять можно?

– Определенно. Это же твой экземпляр. Денег не надо – подарок.

– Ну спасибо.

– Давай, рассказывай новости, – Меллер уселся верхом на стул.

Андрей задумался.

– Даже и не знаю, с чего начать… Полчаса назад проводил Полину на поезд, они с матерью поехали отдыхать в Крым.

– Слыхал, – кивнул Наум. – Света говорила. Они с Котькой, Сиротиным и Журавской завтра тоже отбывают в Батум. Посадил, значит?

– Куда?

– На поезд.

– Ага.

– Что творится на «Ленинце»? Ходят слухи, новую пьесу комса репетирует.

– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Я, Наум, с завода ушел.

Меллер открыл рот и удивленно похлопал глазами:

– Т-тебе, как будто, на «Ленинце» неплохо было…

– Перехожу на более ответственную работу. Родина зовет, – усмехнулся Рябинин. – Иду служить в ГПУ.

– Вот так вот! – всплеснул руками Наум. – Неужто ячейка откомандировала?

– Вроде того. Призвали бороться с преступностью. С понедельника приступаю к обязанностям.

Меллер отвел взгляд в сторону:

– Что ж… Дело нужное, почетное…

Андрей потрепал его по плечу:

– Будет тебе, какой уж там почет! Попросили – не мог отказать. Думаю, к зиме вернусь на завод. Надеюсь, моя новая служба не изменит наших отношений?

– Совершенная глупость! – фыркнул Меллер. – Дружба есть дружба. Мы-то с тобой – ладно, а вот некоторые могут не понять… Кое-кто, ну… так сказать, недолюбливает чекистов.

– Кому-то и литераторы поперек горла, – рассмеялся Андрей. – Кадочкину, например.

– Ну, нашел кого помянуть! – вскочил со стула Меллер. – Это ж совершенный троглодит, он даже при коммунизме будет ворчать и дебоширить. Намедни пройдоха сделал мне новую пакость – стал говорить всем по телефону, будто я пьян. Представляешь, звонит Нистратов из редакции, а ему отвечают: не можем, мол, позвать товарища Меллера к аппарату, он в хмельном беспамятстве валяется! Ну не подлец ли, а?

Андрей усмехнулся:

– Так ведь явно неспроста он хулиганит.

– Шутишь? Я веду себя тише воды, ниже травы, – возмутился Наум. – Нет уж, у Кадочкина ко мне определенно стойкая неприязнь. Не любит он, темнота, независимых творческих людей.

– Ты, кажется, говорил об откликах на статью о беспризорниках, – напомнил Рябинин.

– Ах, да! Вот еще одна совершенная мерзость! – скривился Меллер и стал что-то искать в карманах пиджака. Он вытащил помятую газету: – Вот, послушай, воскресная «Рабочая культура»…

Наум принял позу чтеца-декламатора и ехидно улыбнулся:

– Статья Чеботарева, завдетдомом номер один, называется: «Куда нас зовут? Ответ на публикацию Н. Меллера „Беспризорник – тоже человек“ в газете „Юный коммунар“, номер пять от 16 июня 1924 года». Пасквиль весьма объемистый, потому прочту тебе самое едкое:

«…Неужто мы не знаем пресловутого Мишку Ужакина по прозвищу Змей? Этого изощренного хулигана и мошенника! Нам, педагогам, он хорошо знаком. Именно Змей в мае 1922 года „увел в побег“ из детдома восемнадцать воспитанников. Год спустя все тот же Змей устроил „чемпионат“ по городкам. Победителю обещался приз аж в десять рублей. Участники состязаний платили Змею взнос в тридцать копеек, в результате мошенник-организатор получил более тридцати рублей (а это – месячная зарплата молодого рабочего!). Несмотря на обещания, победителю „чемпионата“ был вручен мешок сладостей, похищенный в бакалейной будке на Перекопской улице.