— Я убита, Шенар…

— Ведь я предупреждал вас.

Он поднялся и взял ее за руку.

Девушка содрогнулась от этого прикосновения. Да, пусть Рамзеса убрали с первого плана, пусть Шенар будет абсолютным властелином, но быть его возлюбленной?! Счастливая избранница получит славу и богатство. Десятки знатных девиц мечтают выйти за наследника престола, но только не она.

Она резко отодвинулась.

— Оставьте меня!

— Не упускайте свою удачу.

— Я люблю Рамзеса.

— Какое значение имеет любовь! Меня она не интересует, и вы тоже забудете ее. Я лишь прошу вас быть красивой, подарить мне сына и стать первой дамой Египта. Было бы безумием колебаться.

— Ну тогда считайте, что я безумна.

Шенар протянул к ней руку.

— Не уходите! Иначе…

— Иначе?

Лицо Шенара стало угрожающим.

— Стать врагами, какая досада… Я взываю к вашему рассудку.

— Прощайте, Шенар. У вас свой путь, а мой уже начертан.

Мемфис был шумным и оживленным городом. В порт, где всегда кипела жизнь, прибывало множество торговых кораблей с юга или с севера. Отплытия были организованы исполнительными властями, ответственными за речную торговлю. За погрузками следила целая армия писцов. В одном из складов находился писчий материал, в том числе десятки чернильных брусков.

Амени, воспользовавшись своей должностью был допущен к тому, чтобы осмотреть их. Он сосредоточился на продукции высшего сорта, цена которой была наиболее высокой, однако его усилия оказались бесплодными.

По узким улочкам, протискиваясь сквозь толпу зевак, пробираясь между ослами, нагруженными фруктами, овощами и мешками зерна, Амени воспользовался своим низким ростом и хрупким сложением, чтобы дойти до квартала, расположенного у храма Пта, который Сети расширил: перед пилоном шириной семьдесят пять метров царственные колоссы из розового гранита напоминали о присутствии Священного. Молодой писец любил старую часть города, основанного Менесом, объединившим север и юг. Город походил на чашу, укрытую под покровительством золотой богини. Как было приятно любоваться его озерами, поросшими лотосом, вдыхать запах цветов, наполнявший площади, можно было присесть в укрытии листвы и наблюдать за Нилом. Но, увы, не время было праздно шататься! Удалившись от хранилища оружия, где находились разные виды вооружения для различных частей армии, Амени пришел к двери мастерской, в которой производили чернильные бруски для лучших школ города.

Его приняли очень холодно, но имя Рамзеса позволило ему переступить порог и опросить ремесленников. Один из них, видимо собирающийся вскоре уходить в отставку, охотно предложил свою помощь, критикуя небрежность некоторых производителей, которые, тем не менее, получали поощрения из дворца. Проявив настойчивость, Амени добился адреса мастерской в северном квартале, за старинной крепостной стеной из белого камня.

Писец обошел стороной слишком людные и оживленные набережные и пересек квартал Анк-тауи, «жизнь обеих земель» [5] . Пройдя вдоль одной из казарм, он углубился в густонаселенное предместье, где большие особняки соседствовали с маленькими двухэтажными зданиями и хижинами ремесленников. Он несколько раз терялся, но благодаря любезности хозяек домов, которые болтали, подметая улочки, наконец, нашел мастерскую, в которой рассчитывал побывать. Как бы ни была велика усталость, Амени исследовал бы весь Мемфис, ведь он был уверен, что отгадка находится в источнике изготовления чернильных брусков.

На пороге его встретил лохматый человек лет сорока, вооруженный палкой.

— Приветствую тебя. Могу ли я войти?

— Это запрещено.

— Я личный помощник царского писца.

— Иди своей дорогой, малыш.

— Этот царский писец — Рамзес, сын Сети.

— Мастерская закрыта.

— Тем более мне нужно ее проинспектировать.

— У меня приказ никого не пускать.

— Прояви сговорчивость, и тебе удастся избежать официальной жалобы.

— Пошел вон.

Амени пожалел в эту минуту о хилости своего телосложения. Рамзесу, например, ничего бы не стоило поднять этого грубияна и бросить в канал. Ну что ж, если у него нет силы, он прибегнет к хитрости.

Распрощавшись с охранником, он притворился, что уходит, сам же, воспользовавшись переносной лестницей, вскарабкался на крышу дома, соседнего с мастерской. Когда настала ночь, он пролез внутрь через маленькое и круглое чердачное окошко. Подсвечивая себе лампой, которую нашел на одной из полок, он обследовал запасы брусков. Первый ряд принес разочарование: все они были великолепного качества. Но во втором, на котором стояла пометка контроля «высший сорт», обнаружились аномалии: уменьшенный размер, нечеткий цвет, недобор в весе. Проверив бруски на письме, Амени убедился, что обнаружил центр изготовления негодной продукции.

Не помня себя от радости, писец не заметил, как сзади к нему подкрался охранник. Он, оглушив его ударом палки, перебросил безжизненное тело через плечо и отнес на окрестную свалку, где скапливались отходы. Рано утром их сжигали.

Любопытный больше никогда не заговорит!

Держа за руку свою еще толком не проснувшуюся маленькую дочку, мусорщик медленным шагом двигался по спящим улицам северного квартала Мемфиса. Еще до наступления рассвета он должен был поджечь свалки, расположенные между группами домов; ежедневное сожжение мусора и отбросов было хорошим способом очистки города и позволяло соблюдать правила гигиены, предписанные канцелярией. Работа была однообразной, но платили за нее довольно хорошо; к тому же, она давала свободным гражданам ощущение собственной полезности.