– Разумеется, если в документах будут разногласия. – Рауш перешел на деловой тон: – Вы будете иметь двадцать процентов дохода от этой маленькой коммерческой операции. К тому же следует иметь в виду, что авторитетная рекомендация на Британских островах значит не меньше, чем крупный счет в банке.

Это сравнение вызвало у Наумова улыбку.

– Рекомендация – валюта не очень устойчивая, вернее – очень неустойчивая в обращении.

– Вам больше подходит счет в банке?

– То и другое, вместе взятое.

– О, мистер Наумов, вы отличный партнер. Прямота – это прежде всего честность.

– Благодарю вас, мистер Рауш, – сказал Наумов и спохватился: – Но, вы знаете, есть еще одно осложнение. Дело в том, что каждый офицер, назначенный на ответственную должность в крупный штаб, чувствует на себе повышенное внимание агентов полковника Богнара.

– О, эта ищейка обладает тонким нюхом, но ей часто мешают качества легавой собаки, – рассмеялся Рауш. – Пойдет по следу диверсанта, но увидит зайца – и бросается во всю прыть за ним. Однако мы с Ференцем в добрых отношениях.

– Если бы и мне удалось установить с ним дружеские отношения, это помогло бы успешнее выполнить наше джентльменское соглашение.

– Это не составит труда.

– И все-таки я еще должен изучить, насколько предполагаемая вами операция реальна в наших условиях, – озабоченно сказал Павел.

– Отлично, мистер Наумов. Кто долго думает, реже ошибается. В любой день спускайтесь в наш ресторан в восемнадцать часов. В это время я обычно обедаю там.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Подразделения строились для выезда на работу. С капитаном Вербой полковник встретился как с добрым знакомым. Он взял его под руку и, прогуливаясь неподалеку от строя, стал расспрашивать о положении с дисциплиной, внутренним порядком, о состоянии конского состава и так далее. Оказалось, кругом некомплект, все берут, а не дают, фуража не хватает, продуктов тоже. Солдаты приворовывают кое-что на базах.

– А дисциплина? Боже мой, разве это дисциплина? Того и гляди, ящик со снарядами на тебя упадет. После вашего посещения, – продолжал докладывать капитан, – вечером приезжал к нам полковой поп с дьяконом Савелием исповедь принимать. У нас ведь теперь оная проводится, когда есть свободное время. Но разве это исповедь? Форменный допрос. Один солдат…

– Чем это все вызвано?

– У нас ведь шестьдесят с лишком процентов – пленные красноармейцы. Переодели, заставили прочесть перед священником присягу и – в строй. Слава богу, что до сих пор не случилось беды.

– Знаете, капитан, мне бы хотелось иметь хорошего ординарца. И помоложе. Кого бы вы мне порекомендовали?

– Ума не приложу, господин полковник. Молодых человек пять наберется. Да вот они перед вами, выбирайте.

Наумов внимательно осмотрел строй.

– Пожалуй, вон тот, левый. Совсем еще юнец. Из сырого материала можно вылепить что угодно.

Капитан поманил солдата пальцем. Тот подбежал и, спросив у полковника разрешения обратиться к капитану, представился:

– Александр Гонта по вашему приказанию прибыл.

– Садись в пролетку, – распорядился Наумов. И, уже обращаясь к капитану, негромко добавил: – Благодарю вас, приказ на откомандирование вы получите сегодня же.

Дорога шла по скату высоты, покрытой кустарником, над которым то тут, то там возвышались дубы с раскидистыми кронами.

Наумов время от времени поглядывал на солдата. Тот хотел казаться спокойным, но напряженная сосредоточенность и слегка вздрагивающие руки выдавали его волнение.

У крутого склона горы, где дорога делала причудливую петлю, Наумов остановил пролетку.

– Пойдем! – приказал он солдату.

Они прошли немного вперед и, скрывшись за поворотом, стали подниматься по крутому склону, густо поросшему кустарником и высокой сухой травой.

Возле старого дуба кустарник отступил, образуя небольшую поляну. Отсюда, с обрыва горы, открывался прекрасный вид на залив.

– Тебе нравится это место? – спросил Наумов.

Солдат промолчал, с беспокойством наблюдая за офицером.

– Когда видишь перед собой такую чудо-красоту – и умирать не хочется. Не правда ли? – Наумов повернулся к солдату и только теперь понял, как двусмысленно прозвучали его слова для Гонты.

Бледный, он стоял у дуба, заткнув пальцы рук за ремень и чуть приподняв подбородок.

– За что? – тихо спросил он.

– Успокойся, рядовой Гонта, – как можно мягче сказал Наумов. – Я хочу взять тебя к себе ординарцем. Вот нам и нужно побеседовать. А ты вообразил бог знает что!.. Подойди-ка ближе и дай солдатскую книжку.