– Ну а здесь лучше каждому остаться наедине с картинами.

И, откланявшись, он вдруг обратился к Наумову:

– Не могли бы вы, господин полковник, уделить мне несколько минут. Пользуясь случаем, я хотел посоветоваться с вами по одному важному для меня делу… Если вы позволите, конечно, – повернулся он к Тане.

– Пожалуйста! – машинально сказала она, залюбовавшись одним из портретов.

– Ну, вот и чудесно. Мой кабинет рядом. – Гавриил Максимович указал на открытую дверь. – Мы с господином полковником побеседуем там.

В кабинете Лобастов подошел к окну, осмотрелся и, повернувшись к Наумову, обеспокоенно спросил:

– Что случилось, Павел Алексеевич?

Наумов кратко рассказал о предполагаемой высадке крупной группировки войск под командованием генерала Улагая на Азовское побережье Кубани. Он вытащил портсигар и подал его Лобастову.

– Для передачи в Ростов здесь все зашифровано. Но это пока в общих чертах.

Они обменялись портсигарами.

– Сегодня в полночь я передам эти сведения по сети морской радиосвязи. – Гавриил Максимович глянул в текст: – Сведения весьма важные, но это не давало вам права рисковать.

– Все получилось так, что я только использовал случай поехать на экскурсию в Алупку.

– Ваш вывод из прошлого донесения о том, что цель десантной операции отряда Назарова – поднять восстание казачьей верхушки на Дону, оказался правильным. Назаров – детонатор этого взрыва. Но тут Врангель дал промах: один отряд – это еще одна, хотя и более сильная банда, но не новый фронт борьбы…

– Сейчас, Гавриил Максимович, Врангель, по всему видно, создает широкий фронт десантных операций. И это, по его замыслу, должно объединить многочисленные банды в одно целое, чем уже занялся генерал Фостиков на Кубани.

Павел сообщил, что готовится отряд особого назначения для переброски крупной партии боеприпасов и оружия через Грузию на Северный Кавказ для так называемой «Армии возрождения России».

– Мне приказано сопровождать этот груз, изучить реальные потребности вновь созданной группировки и возможности ее материально-технического снабжения через Грузию.

– Вот как? Да, все это, Павел Алексеевич, серьезнее, чем я представлял… Что вам известно о степени готовности кубанской операции?

– Непосредственно – ничего.

– Хорошо бы добыть копию плана наступательной операции.

– Я об этом думал и подготовил свои соображения.

Наумов изложил разработанный им вариант, хоть и опасный, но выполнимый.

– Ваш план, Павел Алексеевич, мне кажется слишком рискованным. – Лобастов, как бы собираясь с мыслями, потер пальцем переносицу. – Но дело даже не в этом. Видите ли, после провала севастопольского и феодосийского подполья по преступному предложению Бабахана остатки партийных организаций ушли в горы, и рабочие городов фактически остались без политического руководства. Получив указания ЦК партии о коренной перестройке партийной и подпольной работы в Крыму, мы приняли ряд энергичных мер. Наладили связи, сколотили боевые группы. Сейчас силами трех подпольных организаций, в том числе и армейской, готовится серьезная операция. Одной из ее частей является взрыв эшелонов с боеприпасами и вооружением на железнодорожной станции. То есть там, где стоит штабной вагон генерала Улагая. Это, как вы сами понимаете, снимает ваше предложение.

– Но для нас важнее получить план кубанской операции, чем взорвать эшелоны! – убежденно возразил Павел.

– Разумеется, – согласился Лобастов, – однако сейчас уже поздно что-либо изменить…

– А нельзя ли обе операции провести одновременно?

– Одновременно? – переспросил Лобастов. – Над этим надо подумать… Через несколько дней мы встретимся и тогда окончательно решим… Да, – спохватился он, – вы сообщали, что вручили полковнику Богнару взятку в десять тысяч фунтов стерлингов за то, чтобы он своевременно сообщил, когда генерал Шатилов начнет спекуляцию акциями на кубанскую нефть…

– Пока он молчит, и думаю, что может не сказать об этом, чтобы самому заполучить солидный пакет акций на кубанскую нефть. Впрочем, Богнара больше устраивают доллары и стерлинги, чем акции, которые – он понимает это – вряд ли принесут дивиденды.

Лобастов задумался.

– Вы не замечали за собой слежку?

– Сейчас нет. Смерть дьякона Салонова в ту ночь, когда произошел взрыв, не возбудила подозрений у Богнара. Кстати, под шумок вокруг взрыва он расстрелял двух своих сообщников, вышедших из-под его влияния. Это вызвало опасные для него слухи, и его личные враги строят ему разные козни. Словом, он сейчас больше занят своей персоной.

– Хорошо, дня через два я буду в городе. После полуночи… До встречи.

Они вышли в зал. Таня сидела на стуле и задумчиво смотрела прямо перед собой.

– Вижу, собрание картин произвело на вас глубокое впечатление, – сказал Лобастов.

Таня улыбнулась и встала.

– Кое-что интересно. Но далеко не все.

– Да, картины здесь неравноценны, – согласился Лобастов.

Они попрощались.

…Поворот береговой линии открыл отвесные скалы, обрывающиеся в море, огромные каменные глыбы на берегу и узкую ленту каменистого пляжа. На крутых склонах гор густым массивом раскинулся сосновый лес, а среди его зеленых крон разноцветье крыш Алупки. Справа высился дворец Воронцова. Его островерхие башенки подчеркивали родство с величественными скальными зубцами Ай-Петри. Дворец напоминал замок времен поздней готики.