31 мая погода испортилась, начался довольно сильный снегопад. Но 1 июня Смит и Шиптон смогли выйти на штурм. К сожалению, из-за заболевания желудка Шиптону пришлось сдаться и вернуться назад в лагерь 6. Смит пошел дальше один и уже к 10 часам достиг примерно того же места, что и Вин Харрис с Уэджером, а за 9 лет до них — Нортон. Из-за свежего, выпавшего накануне снега, путь стал более трудным. На этот раз времени было достаточно и Смит находился в хорошей форме, но он шел в одиночку, а на черепитчатых известняковых плитах лежал порошкообразный снег. Опасная обстановка на такой высоте, нехватка кислорода, может быть, и недостаточное поступление крови в мозг — все это отражается на душевном состоянии одинокого человека и вызывает даже галлюцинации. Смит описывает два странных события.

Когда он шел в одиночестве, то все время чувствовал, что он идет с кем-то в связке. Если бы он сорвался, этот «другой» должен был бы его удержать. Достигнув наибольшей высоты, Смит решил подкрепиться и тщательно разделил кусок кекса на две части. Он обернулся назад и для него было полной неожиданностью, что там нет того, кому была предназначена вторая половина куска. Только перед самым лагерем 6 исчезло это ощущение «другого в связке», и Смит внезапно почувствовал, что он идет один.

Второй феномен был еще удивительнее. Смит видел на северо-восточном гребне два странных, не поддающихся четкому определению предмета, вроде змейковых аэростатов. У одного из них, казалось, были небольшие сплющенные крылья, у другого — выступ, напоминающий клюв. Они парили неподвижно, но, казалось, медленно пульсировали. Ритм этой пульсации был гораздо медленнее ритма сердцебиения Смита, поэтому он заключил, что это — не ошибка зрения. Оба предмета были темного цвета и отчетливо выделялись на фоне неба и облаков. «Мой рассудок, казалось, был в порядке, но я решил себя проверить. Сначала я посмотрел в другую сторону. Предметы исчезли из моего поля зрения, но когда мой взор вернулся обратно, они все еще были там. Затем я снова отвернулся и на этот раз определил названия некоторых вершин, долин и ледников, которые были мне видны. Когда я снова повернулся, предметы были все еще на месте. Наконец, я решил кончить с этим делом, но едва я двинулся в дальнейший путь, как гребень затянулся полосой тумана, которая постепенно скрыла эти предметы. Через одну-две минуты снова прояснилось и весь северо-восточный гребень открылся. Тогда эти образы исчезли так же таинственно, как они появились. Они находились примерно посередине между лагерем 6 (1924 г.) и северо-восточным плечом вершины. Возможно, это было нечто вроде фата-морганы. Я вспомнил о том, как однажды полковник Ф. Ним и я видели корабли на Финстераархорне».

Я могу сказать об этом только одно — очень жаль, что Фрэнк Смит, хороший фотограф и расторопный, всегда сохраняющий присутствие духа фоторепортер, не снял этих загадочных «демонов» Эвереста»... а ведь фотоаппарат был у него с собой!

В 13.30 Смит уже снова был в лагере б, где его ожидал Шиптон. Было еще достаточно времени, чтобы спуститься по меньшей мере до лагеря 5, что и сделал Шиптон, через час отправившийся в путь. Смит, наоборот, решил провести еще ночь в лагере 6 — не столько из-за усталости, сколько из желания в одиночестве как можно полнее воспринять впечатления этого бивака, самого высокого в мире. 2 июня он в бурю спустился в лагерь на Северное седло. Вскоре за этим начался муссон, и экспедиция была вынуждена закончить свою работу.

Хаустонская эверестская экспедиция, состоявшаяся в том же 1933 г., увенчалась двукратным перелетом через вершину Эвереста (3 и 19 апреля) и привезла богатые фото- и кинотрофеи. Для 1933 г. это был большой успех английской авиационной промышленности и замечательное достижение всех участников. Но говорить об этом, как о «завоевании Эвереста» или даже о «покорении Гималаев», как делали газеты тех дней, может только тот, кто не имеет ни малейшего представления о данной проблеме, ее серьезности и ее значении с альпинистской и научной точек зрения. Через несколько месяцев 15 января 1934 г. произошло мощное Бихар-Непальское землетрясение, сопровождавшееся ужасными разрушениями и многочисленными человеческими жертвами. Были разрушены тысячи домов и в том числе дворец магараджи Непала, остались невредимыми только храмы. Для нас, просвещенных людей Запада, ясно, что это было значительное тектоническое колебание, связанное с продолжающимся доныне повышением Гималаев, а храмы, очевидно, были построены более прочно, чем жилые дома. Но мы не должны удивляться тому, что непальское и тибетское население восприняло эту катастрофу как кару богов, разгневанных дерзким перелетом через Чомолунгму.

1934 г.Полной противоположностью эверестской летной экспедиции, располагавшей большими средствами и пользовавшейся всеми достижениями техники, является романтическая попытка восходителя-одиночки Мориса Уилсона. Он проник в Тибет, переодевшись тибетцем, располагая самым скудным снаряжением, в сопровождении всего трех кули. Он достиг Ронгбукского монастыря и добрался до места, где был лагерь 3 (6400 м). Разумеется, его носильщики отказались идти дальше. Оставшись один, он несколько раз безуспешно пытался подняться на Северное седло, что явствует из его дневника. В конце концов он погиб от истощения и холода; в 1935 г. его труп был найден поблизости от лагеря 3. Кто бы он ни был — восторженный ли мечтатель или фанатичный любитель рекордов, он пожертвовал жизнью во имя своего идеала.

1935 г.Разрешение далай-ламы было получено слишком поздно; для организации большой эверестской экспедиции уже не оставалось времени. Чтобы по возможности использовать разрешение, быстро отправилась в путь небольшая подвижная разведывательная экспедиция под руководством Э. Шиптона. На самом Эвересте поднялись только до Северного седла (7007 м) и были вынуждены вернуться из-за муссона, который в этом году начался исключительно поздно — 9 июля. Но предшествовавший этому период хорошей погоды был использован для исследования всего района Эвереста. Были совершены первовосхождения на три семитысячника и многочисленные шеститысячники района, собран богатый фотографический материал. Ныне покойный

топограф Майкл Спендер сделал весьма ценные стереофо-тограмметрические снимки. Наши сведения о всем районе Эвереста получены благодаря трудам разведок 1921 и 1935 гг. 1936 г. Шестая эверестская экспедиция (собственно, уже седьмая) была сплошной неудачей. В 1935 г., когда никого своевременно не было на месте, начало муссона запоздало более чем на три недели. Если бы тогда прибыть в Ронгбук, как обычно, в конце апреля, то оставалось бы еще десять недель устойчивой хорошей погоды; до 8 июля 1935 г. скальный северо-западный склон Эвереста был чист от снега. Это был просто идеальный год, и вполне возможно, что в 1935 г. сильная экспедиция могла бы добиться успеха.

1936 г.был полной противоположностью. Экспедиция прибыла в долину Ронгбука 25 апреля. Прекрасное квалифицированное руководство (X. Раттледж), солидная организация дела, тщательно подобранная группа [19] — казалось, все предпосылки для успеха были налицо. 7 и 8 мая был организован лагерь 3, 13 мая — лагерь 4 на Северном седле. Но уже 30 апреля начался легкий снегопад, состояние скал становилось все хуже, к 28 мая на Северном седле слой свежевыпавшего снега имел уже толщину в 60 см, а 20 мая уже начался настоящий муссон на 3-4 недели раньше срока! Штурм был невозможен, экспедиция снова потерпела неудачу. Даже несуеверному человеку могло бы показаться, что над всеми попытками покорить Эверест тяготеет некое проклятие и «мать богов» защищена сверхъестественными силами.