Не уверена, что ему стоит знать о пистолете, ноутбуке и папках с документами.

– Потом расскажу.

Он кивает, и мы идем через раздевалку в спальню по соседству. Огромных размеров кровать, такой же стол и встроенный шкаф.

Внутри этого шкафа детская одежда Кейт: коробки с распашонками, танцевальными костюмами, костюмами на Хеллоуин.

Алекс двигает коробки, не обращая внимание на выпавший костюм Кейт для партии в Лебедином Озере. Это было запоминающееся событие - 10-летняя девочка, пытающаяся станцевать такое серьезное произведение!

Мы прячем рюкзак за коробками и возвращаем все на место. Если не учитывать те несколько миллиметров, на которые мы передвинули все содержимое шкафа, никто никогда и не заподозрит, что здесь кто-то рылся.

Меня это более чем устраивает.

– Что дальше?
– спрашивает Алекс, когда мы выходим из комнаты.

Алекс закрывает раздевалку и прячет ключи обратно под матрас.

– Ты знаешь какие-нибудь подробности?

Я отрицательно машу головой.

Я киваю, потому что не знаю, что можно на это ответить. И тут замечаю, что окна столовой в доме Кейт широко открыты, и кто-то на нас смотрит оттуда.

Звук, раздающийся из моего рта, вряд ли похож на английский язык, но Алекс понимает, что я пытаюсь привлечь его внимание к чему-то, поэтому оборачивается в сторону дома.

Он резко выпрямляется, и я понимаю, что он ее заметил. Кейт не делала ничего ужасного Алексу, она просто перестала его замечать. И я не знаю, что хуже.

– Я постараюсь заморочить ей голову, - он кидает мне ключи от машины.
– затащи пока велосипед в машину, я вернусь и отвезу тебя домой.

Мне очень хочется ударить что-нибудь, но лодыжка и так болит, вряд ли новая боль исправит что-то.

Я гружу велосипед в машину и уже почти залезаю сама внутрь, как воспоминания застигают врасплох. Я не могу двигаться, я не могу закрыть дверь, я полностью парализована осознанием того, что моего отца нет, не существует.

Я не могу больше ни на чем сфокусироваться.

Его нет.

Слезы льются из глаз, и мне приходится закрыть рот рукой, чтобы не завыть на всю улицу. Тело трясется, и я прислоняюсь лбом к бардачку.

Его нет. Не просто нет рядом, а вообще нет. И он уже никогда не вернется.

13:21:35:17

Моя мать не всегда была сумасшедшей. Нет, конечно, в молодости она была сумасшедшей… Сумасшедшей влюбленной в парня в форме, который только что вернулся с войны.

Биполярное расстройство проявляется не сразу. Оно живет в человеке довольно долго, пока в какой-то момент не вылазит наружу. Обычно это происходит в возрасте от 18 до 30.

Моей маме было 27.

Это произошло сразу после рождения Джареда. Она как-то резко скатилась в депрессию и все врачи, к которым водил ее папа, утверждали, что это из-за беременности. Может и так, но она не выползала из кровати месяцами. А когда, наконец, выползла, то стала совершенно другой и все поняли, что это болезнь.

Пока она лежала в кровати, папа играл роль лучшего в мире мужа и отца. Он готовил обеды, укладывал Джареда спать, а мне читал на ночь разные книги.

Но детские книги мне быстро надоедали, поэтому он читал “Игры Эндера” Орсона Скотта Карда. Иногда Джаред долго не мог заснуть и тогда мы втроем забирались в кровать и читали вслух.

Когда мы закончили серию про Эндера, отец спросил, что мы будем читать дальше.

– Про Эндера!
– закричала я тогда.

– Но, малышка, мы дочитали все до конца!

И тогда я поняла, что все имеет свойство заканчиваться.

Мне было три.

10:07:01:31

Похороны проходят с закрытым гробом. И при закрытых дверях.

На улице тепло, но в стиле Сан-Диего - облачно и хмуро, ни лучика солнца.

– Я слышал, как разговаривали парни, - голос Алекса ломается и он подходит поближе. На нем черный костюм и пиджак не по размеру большой, будто он нарядился в папину одежду. Мой отец точно бы высмеял его… При мысли об отце, глаза начинают щипать.

Я киваю и поднимаю глаза к небу. Сейчас совсем не время говорить мне об этом, все мы боремся, как можем. Алекс переживает все по-своему - ему надо сфокусироваться на чем-то, выяснить, что произошло. Так же поступал отец.

А я направила все свое внимание на Джареда и на подготовку похорон.

Но эмоции все равно рвутся наружу и я не уверена, что смогу дальше их сдерживать.

Раз в руку и дважды в грудь.

Скорее всего, он умер мгновенно.

Алекс открывает рот, чтобы что-то сказать, а я думаю, слишком ли это будет грубым, если я попрошу его просто заткнуться. Но он замолкает и переводит взгляд куда-то мне за спину.