В прохладной ночи сверкает кинжал. Я оглядываюсь на отца, беспечно разговаривающего с доктором Гамильтоном. Он сейчас выглядит тем самым отцом, которого мне так не хватало. И я ни за что не сделаю чего-то такого, что нарушит этот хрупкий мир.

— Что вам от меня нужно?

— Я уже вам сказал. Нам нужна магия.

— А я тоже вам уже сказала. У меня ее нет.

Фоулсон проводит лезвием кинжала по моей руке, и я покрываюсь мурашками.

— Поосторожнее, красотка. Вы не единственная, кто умеет играть в разные игры.

Он тоже смотрит на моего отца и Тома.

— Приятно видеть вашего отца таким бодрым. И вашего брата. Я слышал, ему очень хочется сделать себе имя. Старина Том… Добрый милый Том.

Фоулсон кончиком кинжала срезает пуговку на моей перчатке.

— Может, мне стоит немножко поболтать с ним о том, чем занимается его сестричка, когда он за ней не присматривает? Одно словечко ему на ухо, и вас тут же запрут в Бедламе!

— Он этого никогда не сделает.

— Уверены?

Фоулсон срезает еще одну пуговку. Она, подпрыгивая, катится по булыжникам.

— Мы уже видывали девушек, которые повредились в уме, и их приходится лечить. Неужто вам хочется закончить свои дни в палате, видя мир только сквозь зарешеченное окошко?

Магия разгорается во мне, и я изо всех сил стараюсь ее удержать. Фоулсон не должен знать, что я ею обладаю. Это слишком опасно.

— Отдайте мне магию. Я уж сумею как следует о ней позаботиться.

— То есть вы хотите сказать, что воспользуетесь ею к собственной выгоде?

— А как поживает ваш дружок Картик?

— Вам лучше знать, потому что я его давным-давно не видела, — лгу я. — Он оказался таким же бесчестным, как все вы.

— Добрый старина Картик… Когда увидите его в следующий раз — если вообще увидите, — передайте, что Фоулсон его ищет.

Картик говорил, будто братья Ракшана считают его умершим, но если Фоулсон убежден в том, что он жив, Картику грозит большая опасность.

Внезапно Фоулсон прячет кинжал.

— Похоже, ваша карета прибыла, мисс. Я буду за вами присматривать. Уж в этом можете быть уверены.

Он выталкивает меня из тени. Том, ничего не заметивший, машет мне рукой:

— Идем, Джемма!

Кучер опускает ступеньки.

— Да, иду, — отвечаю я.

Я оборачиваюсь, но Фоулсон исчез, растворился в ночи, как будто его никогда и не было рядом со мной.

Проснувшись, я вижу рядом со своей кроватью улыбающуюся бабушку.

— Вставай, Джемма! Мы сегодня отправляемся по магазинам!

Я тру глаза, потому что мне кажется — я вижу сон. Но нет, бабушка по-прежнему стоит здесь. И улыбается!

— Мы поедем к «Кастлу и сыновьям», чтобы заказать тебе платье. А потом позволим себе заглянуть в «Лавку сладостей» миссис Доллинг.

Бабушка хочет взять меня с собой на прогулку! Фантастика! Угрозы мистера Фоулсона теперь представляются мне не более существенными, чем легкий туман. Он пытается меня напугать? Но я держу в себе всю магию сфер, и ни Орден, ни братство Ракшана не узнают об этом, пока я не сделаю все, что должна. В конце концов, я ведь уже совершила чудо в своей семье.

— Ох, я сто лет не была у миссис Доллинг! Там такое множество пирожных! — Бабушка моргает. — А почему же я туда не ездила?.. Ну, неважно. Сегодня мы к ней отправимся и выберем все, что пожелаем, и… Джемма! Почему ты до сих пор не одета? Нам так много нужно сделать!

Ей не приходится повторять еще раз. Я вылетаю из-под одеяла и с такой скоростью хватаю одежду из шкафа, что там воцаряется полный беспорядок.

Мы с бабушкой проводим вместе волшебный день. Бабушка растеряла всю свою пугающую чопорность, она веселится. Она приветствует всех подряд — от мальчика, который упаковывает наши пирожные, до незнакомцев на улице, она улыбается и кивает. Она даже гладит по голове мальчишку-чистильщика, который, похоже, вообще не знает, что такое нежное прикосновение, хотя ему уже лет восемь.

— Ох, Джемма, посмотри на те шляпки! Какие дивные перья! Может быть, зайдем к модистке и подберем что-нибудь для себя?

Она направляется к двери лавки. Я хватаю ее за руку.

— Может быть, в другой раз, бабушка?

Наша карета так нагружена покупками, что нам негде сесть. Бабушка отправляет кучера домой, вознаградив несколькими шиллингами, и заявляет, что мы вполне можем взять кеб, чтобы вернуться в Белгрейв.

— О, как все замечательно, правда? Я только удивляюсь, почему мы раньше не устроили такую прогулку?