— Вообще-то я уже отдал сердце одной девушке.

У меня все сжимается внутри.

— О?..

— Да. Ее зовут Бонни. Она вон там.

Саймон показывает на гнедую кобылу, которую ведут на стартовую линию.

— Кое-кто поговаривает, что у нее слишком крупные зубы, но я с этим не согласен.

— И представьте, как вы заодно сможете сэкономить на садовнике, потому что траву сможет подстригать Бонни, — говорю я.

— Да. У нас будет счастливый союз. Непоколебимый, — говорит он, и я смеюсь.

— Знаете, мне бы хотелось кое о чем с вами поговорить, если можно, — неуверенно говорю я. — Это касается вашей матушки.

— Разумеется.

Но вид у него сразу становится разочарованным.

— Что еще она натворила?

— Дело в мисс Уортингтон.

— А, Фелисити! И что же она натворила?

— Леди Маркхэм должна представлять ее ко двору, — говорю я, игнорируя его насмешку. — Но ваша мать, похоже, против этого.

— Моя мать не является поклонницей миссис Уортингтон, и их отношения совсем не улучшились после вашей выходки на Рождество, я говорю о мисс Брэдшоу. Моя мать считает, что от этого пострадала ее собственная репутация.

— Мне очень жаль. Но Фелисити должна выйти в свет. Я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь этому?

Саймон обращает ко мне злонравный взгляд, и я чувствую, как у меня краснеет шея.

— Да оставьте вы все это.

— Я не могу, — умоляюще произношу я.

Саймон кивает, задумываясь.

— Тогда вы должны как-то завоевать расположение леди Маркхэм. Скажите Фелисити, что она должна очаровать эту старую летучую мышь, а заодно и ее сынка, Горация. Это поможет ей добиться представления ко двору… а заодно и наследства. Да, — говорит Саймон, видя, как изменилось мое лицо, — я знаю, что она должна появиться при дворе, чтобы получить деньги. Да об этом все знают. И в Лондоне есть очень много таких людей, которые предпочли бы видеть нахальную Фелисити Уортингтон в полной зависимости от отца.

Вдали всадницы выстраиваются в линию, ожидая сигнала. Они выпрямились в седлах, являя собой картину сдержанности и элегантности, а их лошади с шорами на глазах фыркают и храпят. Они готовы бежать, показать, на что способны.

— Приятно было повидать вас, Джемма.

Саймон легко, очень легко касается моей руки.

— Я все думал, как вы поживаете, сохранили ли ту шкатулку с двойным дном, что я вам подарил, и продолжаете ли запирать в нее свои маленькие тайны.

— Я сохранила ее, — отвечаю я.

— Загадочная Джемма Дойл.

— А у мисс Фэрчайлд есть секреты? — спрашиваю я.

Саймон смотрит туда, где сидит в седле Люси Фэрчайлд.

— Она… абсолютно безмятежна.

Безмятежна. Беззаботна. В ее душе нет темных пятен.

Всадницам подают сигнал, и они срываются с места. Лошади поднимают облака пыли, несясь по дорожке, но пыль не может скрыть страсть к победе, написанную на лицах дам, яростное стремление в их глазах. Они желают победить. Лошадь Люси Фэрчайлд первой пересекает линию финиша. Саймон спешит поздравить ее. Разгоряченная соревнованием, Люси вся покрыта пылью. Ее глаза горят. И это удваивает ее красоту. Но при виде Саймона она быстро гасит откровенные чувства; ее лицо меняет выражение, становясь милым и застенчивым, и девушка нежно гладит гриву кобылы. Саймон помогает ей спуститься на землю, и хотя она прекрасно могла спешиться сама, она принимает его руку. Это нечто вроде балетного номера, безупречно исполняемого парой танцоров.

— Поздравляю, — говорю я, подхожу к ним и протягиваю Люси руку.

— Мисс Дойл, позвольте представить вам мисс Люси Фэрчайлд из Чикаго, штат Иллинойс.

— Как поживаете? — с трудом произношу я.

Я ищу в ее лице хоть какой-нибудь изъян, но не нахожу. Она воистину прекрасная роза.

— Мисс Дойл, — ласково говорит Люси. — Как это приятно — познакомиться с одной из подруг Саймона!

Саймон. Так фамильярно…

— Вы прекрасная наездница, — говорю я.

Люси склоняет голову.

— Вы слишком добры. Я всего лишь посредственность.

— Джемма!

Я с облегчением вижу Фелисити, направляющуюся к нам. На ней маленький бархатный чепчик, украшенный букетом шелковых цветов. Чепчик самым чудесным образом обрамляет ее лицо.

— Вот и проблемы надвигаются, — бормочет Саймон, продолжая улыбаться.

Фелисити тепло приветствует меня.

— С Пасхой! Тебе не кажется, что служба тянулась целую вечность? Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем нужно сидеть в церкви. Привет, Саймон, — говорит она, намеренно забывая о правилах приличия. — Отличная шляпа. Стащил у оркестрантов?

— С Пасхой, мисс Уортингтон! Не затруднит ли вас сообщить мне, когда именно леди Маркхэм будет устраивать вечер в вашу честь? А то, боюсь, моя матушка об этом даже не упомянет.

Глаза Фелисити вспыхивают.

— Скоро, я уверена.

— Разумеется, — кивает Саймон, победоносно улыбаясь.

— Саймон, я не уверена, что ты знакомил меня со своей очаровательной спутницей, — мурлычет Фелисити, обращая всю силу своего обаяния на Люси Фэрчайлд.

— Нет, не знакомил.

— Саймон… — смиренно шепчет Люси.