— Я так и знала, как только увидела вас, что вы будете помехой в моих планах! — со злостью проговорила она. — Ну что ж, можете заявлять в полицию.

— Нет, Элен! Зачем? Ведь я на вашей стороне!

— Вот как? — Она достала сигарету. — Почему?

Я усмехнулся:

— Посмотрите в зеркало и вы сами поймете, почему! Кроме того, я претендую на половину той суммы, которую вы получите от страховой копании.

Она спокойно изучала меня.

— Что же дает вам право надеяться получить половину моих денег?

— Но ведь вы не дура и поймете, что половина лучше, чем ничего! Если я выдам вас полиции, то вы не получите ни цента.

— Вам не удастся ничего доказать, — сказала она.

— Верно, но сомнений на ваш счет будет достаточно для того, чтобы «Национальная верность» объявила вам войну. А тогда ваша песенка спета! Кроме того, я хорошо информирован о вашем прошлом. Глядя вчера ночью, как вы легко управляетесь с пьяным Дестером в гараже, я понял, что вам было совсем нетрудно выпихнуть из окна старого и больного Ван-Томлина.

— Он выпал сам. Я не дотрагивалась до него.

— Это вы так говорите сейчас, Элен. А «Национальной верности» будет вполне достаточно этих фактов, если они узнают их от меня! Они натравят на вас своих лучших сыщиков, заново расследуют смерть Ван-Томлина, припишут вам покушение на убийство Дестера. И ни один судья не оправдает вас. Вы даже не можете себе представить, на какие фокусы способна «Национальная верность», если она не хочет удовлетворять сомнительный иск.

Элен продолжала пристально смотреть на меня.

— Итак, вы шантажируете меня?

Я рассмеялся:

— Допустим. Но вы повели себя так глупо, Элен, что теперь не будет денег ни вам, ни мне. Дестер сделает так, что вы не получите ни цента.

— Это все? — она смяла окурок в пепельнице.

— Да, это все, Элен, и мой вам совет: будьте поласковее с Дестером и подождите, пока он сам не умрет от пьянства. Тогда он оставит вам свои деньги. Почему бы не поласкать его некоторое время? Вас от этого не убудет. А он при таких темпах пьянства долго не протянет.

— Если понадобятся ваши советы, я скажу вам об этом. А теперь убирайтесь!

Я подошел к ней.

— Дестер сказал мне, что вы, Элен, холодны, как айсберг, и я хочу убедиться в этом.

Она не пошевелилась, но глаза ее потеплели.

— Сейчас мы в доме одни, — проговорил я. — Вам не кажется, что нам нужно воспользоваться этой возможностью?

Я схватил ее за плечи, но она сделала попытку ударить меня по лицу. Заломив ей руки назад, я грубо смял ее рот своим. Некоторое время тело Элен оставалось неподатливым, но потом вдруг она расслабилась и обвила руками мою шею…

Около половины второго я зашел в ее ванную и принял душ. Я чувствовал себя отлично! Предчувствие не обмануло меня: Элен совсем не была айсбергом. Я даже жалел теперь, что не заключил пари с Солли о том, что мне удастся растопить ее.

Одевшись в ванной я вернулся в спальню. Элен лежала на кровати под желтым купальным халатом. Ее волосы разметались по подушке, глаза закрыты, лицо порозовело, и она выглядела еще моложе и красивее, чем раньше.

Я остановился около кровати и посмотрел на нее. Потянувшись, как кошка, она открыла глаза и спросила:

— Так ты действительно считаешь, что мне не видать этих денег?

— Неужели ты не можешь думать ни о чем другом, даже в постели? — с раздражением сказал я. Меня задело, что первыми словами, обращенными ко мне после физической близости, были слова о деньгах.

— Почему бы и нет! — решительно возразила она. — Это ведь важно, не так ли? Семьсот пятьдесят тысяч долларов! Подумать только, что мы могли бы сделать с такими деньгами!

Ну что ж, по крайней мере, она теперь и меня включила в свои планы. Я сел на кровать рядом с ней.

— Дестер сам сказал мне, что устроит так, что ты не получишь ни цента! — сказал я. — А вчера он летал в Сан-Франциско. Держу пари, что он побывал в страховой компании, так что ты можешь проститься с этими деньгами!

Элен потянулась за сигаретой.

— Сегодня истекает контракт Дестера с киностудией «Пасифик», — проговорила она и, подождав пока я поднесу огонек зажигалки, продолжала: — С завтрашнего дня он останется дома и будет все время пить. Кредиторы набросятся на него и заберут все, что у него осталось… Мне лучше собрать свои вещи и уехать отсюда.