На этот раз первым проснулся Максим. Он поморгал, привыкая к темноте, и пополз к Нине. Аккуратно растолкал девушку и зашипел ей в ухо:

— Слушай, мы здесь вечно будем сидеть в норе, как тарбаганы?

— У тебя богатый запас слов. — Нина еще не проснулась окончательно.

— Опять этот твой Хусейн куда-то смылся.

— Он такой же мой, как и твой. Между прочим, он помог нам сбежать.

— Чтобы бросить гнить здесь до смерти.

Девушка укоризненно глянула на журналиста и протянула ему пластиковую бутылку с водой:

— Побойся Бога, он тебя напоил, накормил и…

— И спать уложил, — охотно подхватил Максим, — только я все больше и больше чувствую себя Ваней, которого Баба Яга уже усадила на лопату и вот-вот запихнет в печь.

— Сопротивляйся.

— Вот я и предлагаю… — Максим осекся. Из-за Нининой спины тенью выглянул Хусейн. Очень неприятная манера — передвигаться бесшумно. Он окинул взглядом инстинктивно прильнувших друг к другу молодых людей.

— Никакой самодеятельности. Я уже устал вас предупреждать.

Строгий такой, непреклонный. Он, конечно, избавитель, но надо же и меру знать.

— Хусейн, — Нина, памятуя об их предыдущем неудачном разговоре, тщательно выбирала слова, — вам, — черт, они вроде на «ты» были, — тебе, в общем, нам всем будет проще, если ты посвятишь нас в свои планы, хотя бы отчасти. Даже в полумраке была явственно видна борьба характеров. Нина прямым открытым взглядом пыталась одолеть вождизм Хусейна. Он же не только подавлял бунт в стане ведомых, но и боролся с собственным здравым смыслом.

— Мы же интеллигентные люди. — Нина очень старалась не отвести глаза.

Здравый смысл и чисто европейский довод победили.

— Они не ушли. — Хусейн, точнее, вождь в Хусейне напряженно хмурился. — Они не ушли, значит, они знают, что мы здесь. Но и войти сюда они не могут.

— Еще бы. — Максим многозначительно продемонстрировал всем присутствующим кулак. Кулак, познакомившийся пять часов назад с входной дверью.

Хусейн продолжал, словно его не прерывали:

— Я не знаю, почему они уверены в том, что мы спрятались именно здесь.

— Может быть «джип»? — на этот раз вмешалась Нина.

— Мало ли кто может спрятать в пустыне машину. — Хусейн упорно не обращал внимания на их замечания.

— Тем не менее они ждут. И мы должны ждать. Как только они начнут действовать — мы уйдем.

— Почему не уйти сейчас?

Хусейн вздохнул. Ему, очевидно, не нравилось быть воспитателем в детском саду.

— Они бездействуют, но они внимательны, и нам не ускользнуть незаметно.

— Ну, так и будем сидеть до второго пришествия.

Хусейн мрачно кивнул. И добавил, чтобы как-то подбодрить приунывших от его слов приезжих:

— Попробуем уйти, как стемнеет.

Темноты они не дождались. Преследователи вдруг зашевелились. Сначала кто-то вновь заглядывал в окно-бойницу и долго, заунывно спрашивал по-узбекски:

— Эй, кто там есть, отвечай, эй, есть кто, выходи.

Поначалу было странно и страшно, а на пятой минуте Нина с трудом сдерживала смех. От укоряющих взоров Хусейна приступы смеха только усиливались. Нина жевала кулак, делала серьезное лицо. Толку от этих надежных при других обстоятельствах антисмеховых снадобий было мало. Вероятно, непреодолимый смех, захватывающий человека во время официальных заседаний или в кабинете начальника, отличается от смеха в темной пыльной постройке, которую осаждают воинственные бекташи.

Заунывные вопросы прекратились.

— Он прямо как муэдзин на минарете пел. — Нина все же справилась с собой.

— Сейчас молитва будет. — Хусейн старательно принюхивался, вертел носом, как пустынная лисица.

— А дело пахнет керосином, — пошутил Максим.

— Бензином, — назидательно поправил его их предводитель.

— Они что затеяли? — Девушка тоже почувствовала запах.

— «Белое солнце пустыни», вторая серия. — У Максима много недостатков, но умение шутить в трудную минуту аннулирует многие из них.

Нина включилась в игру:

— Что, будем гореть, как в курятнике?

— Гореть погодим, — решил успокоить свою полуинвалидную команду Хусейн.

— Лично я в бойницу не пролезу, — уверенно заявил журналист. Коренастый, широкий, почти начинающий полнеть, Максим здраво оценивал свои шансы.

— В экстремальных обстоятельствах человек способен на многое, — утешила его девушка.

— Только не рассказывай мне про гражданку, которая остановила грузовик. И про ниндзей не рассказывай.