Гости попрощались с молодыми шумно, но без непристойных шуточек, а Кири сразу же поднялась в спальню, чтобы помочь Гвинейре снять свадебный наряд. Перед дверью Лукас нежно поцеловал девушку в щеку.

— Я ненадолго оставлю тебя, дорогая, чтобы ты могла спокойно подготовиться.

Кири и Дороти сняли с Гвинейры платье и распустили ее волосы. Кири при этом все время шутила и хихикала, а Дороти всхлипывала и утирала слезы. Кажется, служанка-маори и вправду радовалась за Гвинейру с Лукасом и лишь удивилась тому, что новобрачные так рано покинули праздник. У маори было принято, чтобы молодые делили ложе на глазах у всей семьи. Услышав об этом, Дороти заплакала еще громче.

— Ну и чего ты рыдаешь, Дот? — раздраженно спросила Гвинейра. — Словно это не свадьба, а похороны!

— Не знаю, мисс, но моя мама всегда плакала на свадьбах. Может быть, это приносит удачу?

— Слезы не приносить удачу, смех приносить удачу! — возразила Кири. — Так, вы готов, мисс! Очень красивый мисс! Очень красивый. Мы сейчас идти и стучать к мистер Лукас. Красивый мужчина мистер Лукас! Очень милый! Только немножко худой. — Она снова захихикала и вытолкнула Дороти за дверь.

Гвинейра опустила голову и осмотрела себя довольным взглядом. Ночная рубашка девушки была из тончайшего кружева, и она знала, что выглядит в ней прекрасно. Но что теперь? Гвин не могла ждать Лукаса за туалетным столиком. Если она правильно поняла намеки матери, это должно происходить на кровати...

Гвин легла в постель и укрылась шелковым одеялом. Жаль, что теперь красивой ночной сорочки почти не видно. Но, может, Лукас уберет его, чтобы посмотреть...

Гвинейра затаила дыхание, когда услышала тихий скрип дверной ручки. Лукас вошел в комнату с лампой в руке. Похоже, молодой человек недоумевал, почему Гвинейра не потушила свет.

— Любимая, я думаю, мы... пожалуй, будет приличнее погасить свечи.

Гвинейра кивнула. Облаченный в длинную ночную рубашку, Лукас представлял собой не слишком волнительное зрелище.

В воображении Гвинейры мужское белье всегда выглядело более... более мужским.

Лукас приподнял одеяло и лег рядом с Гвин.

— Я постараюсь не причинить тебе боли, — прошептал он и легонько поцеловал девушку.

Гвинейра не шевелилась, пока муж гладил и покрывал поцелуями ее плечи, шею и груди. Затем Лукас приподнял подол ночной сорочки и сдвинул ее вверх. Его дыхание участилось, и Гвинейра заметила, что ее тоже охватило странное возбуждение, которое разгоралось все сильнее, пока пальцы Лукаса пробирались к самым интимным участкам тела девушки, которые она сама никогда не решалась исследовать. Мать не разрешала девушке снимать нижнюю сорочку даже во время купания, и теперь она не осмелилась внимательно рассмотреть то, что находилось ниже задранного края ночной сорочки — рыжие волосы, еще более курчавые, чем на голове. Лукас нежно касался ее, и Гвинейра почувствовала, как по ее телу пробежали приятные мурашки. Наконец он убрал руку, лег на Гвин, и она почувствовала между своими ногами его член, который набухал, становился тверже и все сильнее упирался в самую неизведанную часть ее тела. Внезапно Лукас словно наткнулся на какое-то препятствие — и его член обмяк.

— Мне жаль, дорогая, но сегодня был такой напряженный день, — извинился он.

— Но это было очень приятно... — осторожно промолвила Гвинейра и поцеловала мужа в щеку.

— Возможно, нам стоит попробовать еще раз завтра...

— Как хочешь, — сказала Гвин, почувствовав растерянность и в то же время небольшое облегчение. Если выполнение пресловутого супружеского долга происходило именно так, то ее мать явно преувеличивала. То, что делал с Гвинейрой Лукас, трудно было назвать болезненным или неприятным.

— Тогда позволь мне попрощаться с тобой, — сухо промолвил молодожен. — Думаю, ты предпочтешь спать одна.

— Как хочешь, — повторила Гвинейра. — Но разве не принято, чтобы супруги проводили первую брачную ночь вместе?

— Ты права, — кивнул Лукас. — Я останусь здесь. Кровать достаточно широкая для нас двоих.

— Да, — согласилась девушка и, с готовностью подвинувшись на левый край кровати, свернулась клубочком.

Лукас, вытянувшись, неподвижно лежал на правой стороне.

— Тогда спокойной ночи тебе, любимая!

— Спокойной ночи, Лукас.

Проснувшись утром, Гвинейра увидела, что Лукас уже успел встать с кровати и полностью оделся к завтраку. Уити принес его светлый костюм в гардеробную Гвин.

— Я бы с радостью подождал тебя, дорогая, — промолвил молодой Уорден, стараясь не смотреть на Гвинейру, которая сидела на кровати в кружевной рубашке. — Но полагаю, что будет лучше, если непристойные шуточки гостей придется выслушивать одному мне.

Девушка не думала, что самые шумные гуляки прошлого вечера проснулись и спустились в гостиную в такую рань, но ничего не сказала по этому поводу.

— Пришли мне, пожалуйста, Кири, а если получится, то и Дороти, чтобы они помогли мне одеться и уложить волосы. Разумеется, сегодня мне не нужно быть наряженной так празднично, как вчера, но должен же кто-то зашнуровать мой корсет, — дружелюбно произнесла Гвин.

Похоже, тема шнуровки смутила Лукаса. Зато Кири уже ждала за дверью. Осталось разыскать лишь Дороти.