— Я вас обидел? Простите, мне этого вовсе не хотелось. Я думал, вы тоже... я имею в виду, тот поцелуй... Но если вы хотите, чтобы я вас оставил...

— Забудьте о поцелуе, — сказала Гвинейра. — Речь идет о другом, мистер Джеймс... Джеймс. Я... хотела попросить вас о помощи.

МакКензи придержал лошадь.

— Все, что пожелаете, мисс Гвин. Я ни в чем вам не откажу.

Он серьезно посмотрел в глаза девушки, отчего ей сразу стало сложнее говорить.

— Но это довольно... это неприлично.

— Я не слишком придерживаюсь приличий, — улыбнулся Джеймс. — Я не джентльмен, мисс Гвин. Кажется, однажды мы об этом уже говорили.

— Очень жаль, мистер Джеймс, потому что... То, о чем я хочу попросить... требует от вас такта, присущего настоящему джентльмену.

Щеки Гвинейры пылали от смущения. А что же будет, когда она перейдет непосредственно к делу?

— Возможно, вам хватит и того, что я человек чести? — спросил Джеймс. — Тот, кто держит свое слово.

Немного подумав, Гвинейра кивнула.

— Тогда вы должны дать мне слово, что никому не расскажете о моей просьбе, вне зависимости от того, сделаете вы... вернее, сделаем мы... это или нет.

— Ваше желание для меня — закон. Я сделаю все, что бы вы от меня ни потребовали.

Глаза Джеймса снова странно заблестели, но сегодня в этом блеске Гвинейра видела не дерзость или озорство, а скорее мольбу.

— Давать такие обещания очень необдуманно, — пожурила МакКензи Гвинейра. — Вы ведь не знаете, чего я хочу. Представьте, что я сейчас потребую от вас кого-то убить.

Джеймс рассмеялся.

— Ну, вот мы и перешли к делу, Гвин! Чего вы хотите? Чтобы я убил вашего мужа? Над этим предложением стоит подумать. Ведь тогда вы наконец-то стали бы моей.

Гвин с ужасом взглянула на МакКензи.

— Не говорите такого! Это чудовищно!

— Мысль о том, что я могу убить вашего мужа, или о том, что вы будете принадлежать мне?

— Ни то, ни другое... то есть... и то, и другое... Ах, вы совсем сбили меня с толку!

Гвинейра была близка к тому, чтобы сдаться.

Джеймс свистом подозвал собак, остановил свою лошадь и спрыгнул на землю. Затем он помог выбраться из седла Гвинейре. Она не сопротивлялась. Прикосновения его рук были возбуждающими и в то же время помогли девушке почувствовать себя увереннее.

— Так, Гвин. Сейчас мы присядем и вы спокойно расскажете мне обо всем, что вас тревожит. А затем уже я смогу ответить вам согласием или отказом. И я не буду смеяться, обещаю!

МакКензи отцепил от своего седла небольшой плед, расстелил его на траве и усадил Гвинейру рядом с собой.

— Хорошо, — тихо произнесла она. — Я должна родить ребенка.

— Что значит должна? Никто не может заставить вас это сделать, — улыбнулся Джеймс.

— Я хочу ребенка, — поправилась Гвинейра. — И мне нужен отец ребенка.

— Я не понимаю... — МакКензи наморщил лоб. — Вы ведь замужем.

Гвинейра чувствовала близость Джеймса и тепло земли. Было так хорошо сидеть здесь на солнышке и наконец-то высказать то, что так долго ее тяготило. И все же она не смогла удержаться от слез.

— Лукас... он не может. Он... он... нет, я не могу этого сказать. В любом случае... при этом у меня еще ни разу не шла кровь и мне никогда не было больно.

МакКензи улыбнулся, нежно обнял девушку и осторожно поцеловал ее в висок.

— Гвин, я не могу обещать, что это будет больно. Мне бы, напротив, хотелось, чтобы тебе тоже было приятно.

— Главное, чтобы ты сделал это правильно и я смогла родить ребенка, — прошептала Гвин.

— Ты можешь мне довериться, — ответил Джеймс и снова поцеловал Гвинейру.

— Значит, ты уже делал это? — серьезно спросила девушка.

Джеймсу с трудом удалось удержаться от смеха.

— Много раз, Гвин. Как уже было сказано, я не джентльмен.

— Хорошо. Потому что нам нужно сделать это как можно быстрее. Нельзя допустить, чтобы нас заметили. Когда мы это сделаем? И где?

МакКензи погладил девушку по голове, поцеловал ее в лоб и провел языком по краешку приподнятой верхней губы.

— Это не стоит делать в спешке. К тому же ты не можешь быть уверена, что забеременеешь после первого же раза. Даже если мы сделаем все правильно.