Страна испытывает поветрие ранних браков, особенно в среде рабочей молодежи. Писатель Алан Силлитоу, который вырос в фабричной среде и не порвал с ней связи, говорил мне, что браки между семнадцати-восемнадцатилетними стали обычным явлением. С разрешения родителей женятся и раньше. Если девушка выходит замуж в двадцать два года, это уже считается поздним браком. В любом лондонском парке всегда встретишь парочку подростков — по нашим понятиям, школьного возраста, — катящих детскую коляску. Какой контраст с прошлым, когда полагалось жениться, лишь остепенившись и прочно став на ноги!

Я спросил у одного паренька, зачем его сверстники так торопятся жить? «А чего ждать, — услышал я готовый ответ. — Пока сбросят бомбу?»

Ранние браки ведут к многочисленным разводам. Молодые люди расходятся с такой же легкостью, с какой сходятся: разрыв происходит в результате пустяковой ссоры. Страдают прежде всего, конечно, дети.

Тут не обходится без американского влияния. Голливудские фильмы уродуют представление молодых людей о любви, браке и семье, о социальных отношениях и целях жизни.

Волна преступности, захлестнувшая Англию, затягивает и молодежь. Появились молодежные шайки, враждующие между собой по классическим американским образцам; когда доходит до драки, пускают в ход ножи, бритвы, велосипедные цепи. Порой шайки эти наезжают в тихие приморские городки, где сводят счеты в диких побоищах, а заодно бьют стекла в витринах магазинов, ломают мебель в кафе и ресторанах, вытаптывают клумбы — словом, переворачивают все вверх дном.

Когда их спрашивают о причинах такого поведения, молодые буяны жалуются на скуку. Министр внутренних дел консерватор признавал в парламенте: «Конечно, моральный облик общества оказывает влияние на молодежь». И в самом деле, какую мораль, какие идеалы может предложить молодежи современное английское общество?

Мне кажется, молодежь Англии мечется в поисках чего-то стоящего, интересного. Мечется большинство. Но немало юношей и девушек начинает интересоваться политикой, борьбой за мир, против ядерного оружия. Во время памятного кризиса в районе Карибского моря в учебных заведениях стихийно возникло движение в защиту Кубы. Молодежь Англии свободнее, чем отцы, от груза традиций, и это, несомненно, скажется на ее скитаниях.

Впрочем, меняются и отцы. Они изверились во многом, что еще не так давно считали священным и неприкосновенным. На берегах Темзы появился дух недовольства, дух критики, бушует волна злой сатиры.

Представьте себе театральные подмостки, на них — огромную кучу мусора: железный лом, искалеченную мебель, какое-то тряпье. Над мусором развевается потрепанный британский флаг. Разбитый граммофон начала века издает хриплый скрежет. Бородатый мусорщик хватает флаг, размахивает им с криком «ура!» — и снова водружает на мусорную кучу… Так начинается сатирическое ревю «Вечер британского хлама» в театре «Комеди» на углу Лестер-сквера и Пентон-стрит, в центре Лондона. Представление, в основу которого положены приемы английской народной клоунады, издевается над всем, на чем испокон веков зиждилось общество. Публика, которая еще недавно после такого спектакля разнесла бы театр в щепы, хохочет.

Представление в театре «Комеди» — не исключение. Сатирических спектаклей разных жанров в лондонских театрах хоть отбавляй. Я побывал на репетиции музыкальной комедии «Пикквикский клуб»; даже в эту веселую оперетту по Диккенсу автор либретто Уолф Манковиц вставил острозлободневные сатирические куплеты.

Сегодня в Англии расшатываются традиции, растаптываются условности. На театральных подмостках, отчасти даже на радио и по телевидению высмеивают все то, что подразумевается под словом «эстаблишмент».

В Лондоне открыт сатирический клуб под этим наименованием; он пользуется успехом. Недавно начал выходить и быстро достиг внушительного тиража сатирический журнал «Прайват ай» («Частный глаз») типа французского еженедельника «Канар аншенэ». По телевидению Британской радиовещательной корпорации передавалась нашумевшая сатирическая программа, — я бы перевел ее название словами: «Ну и неделька была у нас!» В ней высмеивалось все и вся: законы и нравы, традиции и церковь, правительство и даже королевский дом.

Все это происходит стихийно. Правящие круги — и это характерно для английской буржуазии и ее умения маневрировать — смотрят сквозь пальцы. По-видимому, они полагают, что смех — своего рода отдушина и дает выход накопившемуся недовольству. Быть может, их даже устроили бы настроения, сказавшиеся с такой силой в открытом письме «Моим соотечественникам» драматурга Джона Осборна. «Это письмо ненависти, — писал Осборн. — Ненависти к вам, мои соотечественники… Пожалуйста, можете умирать за Берлин, за демократию, за что угодно… Все, что я могу предложить вам, — это свою ненависть». Осборн впоследствии объяснял, что в «письме ненависти» имел в виду правителей Англии, но, как бы то ни было, оно поражает безнадежностью, безысходным отчаянием.