Небо, с утра задернутое облаками, очистилось. День стоял ясный, морозный. Шоссе, чуть выгнутое и сверкающее под солнцем, как отточенный клинок казачьей шашки, вонзалось в горизонт. Оттуда доносился смягченный расстоянием грозный гул. Это шел бой за Краснодар.

Деликатная операция, о которой Донцов рассказывал Серегину, состоялась в конце октября. Ефанов вызвал разведчика и объявил ему, что он должен провести через линию фронта одного человека. Затем командир разведподразделения добавил, что это очень ответственное задание, поэтому он, Ефанов, и поручает дело Донцову — самому опытному разведчику. Донцов, который не считал для себя переход линии фронта очень сложной задачей, лаконично ответил, что приказ понятен и будет выполнен как полагается.

Встретить человека, которого надо провести, Донцов должен был на передовой, у командира батальона, занимавшего оборону против Ореховой щели.

Придя на КП комбата, Донцов увидел сидевшую в темном углу блиндажа девушку, закутанную платком. Он догадался, что ее-то и надо вести через фронт. Он предпочел бы итти с мужчиной. Но так как его мнения никто не спрашивал, Донцов в ожидании комбата подсел к телефонисту, изредка, поглядывая в темный угол.

Вошел комбат и еще с порога спросил:

— Донцов явился?

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — вскочил разведчик.

— Хорошо. Вот твоя попутчица. Смотри же, доведи до самой хаты!

— Понятно, — сказал Донцов.

Попутчица вышла к свету, и он рассмотрел ее как следует. Поношенный серый ватник, темная юбка, порыжелые сапоги — Донцов оценил обычность этого костюма. Из-под старенького полушалка, закрывавшего лоб, на него пристально глянули молодые строгие глаза. Донцов спокойно выдержал испытующий взгляд. «Ишь ты, — подумал он, — присматривается, проверяет!»

— Значит, так, — официальным тоном сказал он. — Будем итти — прошу внимательно следить за мной. Я остановлюсь — и вы останавливайтесь. Я лягу — и вы немедленно ложитесь. Одним словом, в точности повторяйте мои движения. Сигналов никаких давать я не буду. Понятно?

— Вполне, — ответила девушка грудным мягким голосом.

— И желательно при ходьбе не шуметь.

Видно было, что он хотя и высказывает такое пожелание, но мало надеется на способность девушки итти бесшумно.

Она молча кивнула.

— Разрешите итти? — спросил Донцов у комбата.

— Желаю удачи, — сказал комбат. — Я вас провожу.

Он прошел с ними до окопов боевого охранения. Там они простояли минут десять, прислушиваясь. Ночь была неспокойной. Вокруг теснились черные горы, едва различимые при слабом блеске звезд. На далеких вершинах шумел лес, встревоженный осенним ветром. Его ослабленные порывы доносились и к подножию хребта. В чаще деревьев, начинавшейся сразу за окопами, все время слышались шуршанье и шелест, будто кто-то большой и неловкий шагал по опавшей листве, цепляясь за ветви.

Не найдя в этих звуках ничего угрожающего, Донцов перелез через бруствер и направился к лесу. Девушка следовала за ним легкой тенью.

Пройдя немного по опушке, разведчик круто свернул вправо и углубился в чащу. Ночная мгла еще более сгустилась, однако Донцов шел хотя и неторопливо, но уверенно, как ходит, не зажигая света, человек в давно обжитой квартире. Довольно долго он карабкался на гору, преодолевая крутизну ската, пока не ступил на знакомую тропинку, идущую вдоль склона Ореховой щели. Время от времени он протягивал руку назад, чтобы проверить, не потерялась ли его спутница. — Вскоре Донцов убедился, что она умеет ходить по лесу: он не слышал за собой ее шагов.

Он продолжал итти с удвоенной осторожностью: внизу было боевое охранение немцев. Несколько раз Донцов останавливался, вслушивался, потом, выждав, когда налетит порыв ветра, снова шел вперед.

Постепенно тропинка стала снижаться и спустилась к самому подножию горы. Донцов раздвинул кусты, осмотрелся. Светлая полоса пересекала поляну. Расплывчатыми тенями темнели купы кустов. Убедившись, что поляна безлюдна, Донцов лег и пополз по-пластунски. Он пересек поляну, приблизился к зарослям кустарника и скрылся в них. Девушка последовала за ним. Они ползли, останавливались, снова ползли. Вдруг впереди что-то взметнулось, зашуршали кусты, загремели камни, длинная автоматная очередь распорола тишину… Донцов подтащил девушку к себе, прикрыл ее боком, прижимаясь к обрывистому краю промоины… Раздробленные пулями камешки брызнули на них… Тишина… Шаги остановились как раз над их головами.

— Тебе просто померещилось, — сказал голос по-немецки.

— Кой чорт, я слышал это так же отчетливо, как слышу тебя, — нервно ответил другой.

Снова очередь. Для Донцова и его спутницы это была очень скверная минута.

— Должно быть, бродячая собака. Не следовало поднимать такой шум. Обер-лейтенант будет ругаться.

— А мне наплевать, пусть ругается! Это лучше, чем получить в спину нож партизана.

Над лесом взвилась ракета. Ее свет просеялся сквозь густую листву. Донцов скосил глаза на девушку и увидел, что та ответила ему ободряющей улыбкой.