Шрифт:
К концу третьего дня нас лихорадило. Должна же быть, в конце концов, хотя бы какая-нибудь реакция на наш опус! Ночью меня разбудил Жора и предложил вместе готовить побег, если в течение нескольких дней нас не отпустят по-хорошему. Я согласился. Но когда он вознамерился разбудить еще майора Юру и Бориса Яковлевича, я отговорил его. Юра по натуре своей — ярко выраженный реформист. Он будет только тормозить. Что же касается Рипкина, я просто не доверял ему. Да, без всяких к тому оснований. Но вот не доверял. Жора вяло поспорил со мной и признал: чем меньше людей будет готовить побег, тем больше шансов на успех.
На сей раз Зонов был одет в спортивный костюм и куртку-«аляску». Но при кобуре.
— Так, — сказал он, вновь собрав нас в коридоре, — вижу, вы не слишком-то удручены отсутствием работы: ни одной заявки на оборудование. Впрочем, мне же меньше мороки.
— А мы о вас и заботимся, — съехидничал Сан Саныч, — отец вы наш родной.
Но Зонов замечание проигнорировал.
— Вы наш протест начальству передали? — напористо спросил Борис Яковлевич.
— Не посчитал нужным, — бросил Зонов и пошел к выходу.
Мы ожидали чего угодно, только не этого. Не передал?! А на кой черт тогда он нас сейчас строил?!
— Сволочь, — емко выразив общий порыв, послал ему вдогонку Жора.
— Возможно, — обернулся и пожал плечами Зонов. Потом поговорил о чем-то с заспанной комендантшей и удалился.
Страсти кипели весь день. Одни предлагали взять охрану штурмом, другие — подкупить дежурного на КПП, третьи — устроить лежачую забастовку… Пыл охладил Юра:
— Нужно хорошенько обсосать все варианты. Затея с протестом, например, лопнула. Теперь нужно бить только наверняка. А пока… — Он взял ручку и написал на листке:
«Давайте попробуем сорвать эксперимент. Беру на себя роль старшины. Будем дисциплинированы. Если надо, будем строиться, ходить в ногу и т. п. Если даже ничего не придумаем, через неделю-две они поймут, что никаких интересных вещей у нас не происходит, что исследовать нечего и отпустят нас».
Когда бумажка прошла по кругу, он спросил вслух: «Кто «за»?
Сразу или помедлив, «за» проголосовали все.
— Кстати, анекдот, — влез Жора. — Офицер у своего друга-гражданского спрашивает: «Правда, что вы, гражданские, всех военных тупыми считаете?» Тот: «Да нет, что ты…» — «А если честно? Я не обижусь». — «Ну, если честно, то считаем». — «Вот так, значит, — говорит офицер, — но если вы все на гражданке такие умные, что же вы строем-то не ходите?»
В эту ночь я не успел как следует досмотреть свой любимый сон, потому что меня опять разбудил Жора, и мы принялись разрабатывать план. Две недели — слишком долгий срок.
II
После ужина, выходя из столовой, мы чуть задержались и отозвали в сторону майора Юру.
— Земляк, — начал Жора, — ты нас на поверке не ищи, мы тут чуток задержимся. — Надо сказать, что два дня после общего «секретного согласия» все вели себя образцово и ежевечерне строились на поверки (хотя, казалось бы, куда мы отсюда денемся?).
— Это почему это так? — насторожился Юра.
— Да мы тут договорились… — Я кивнул в сторону протирающих столики поварих.
— Мужики мы или нет? — задал Жора риторический вопрос.
— А-а, — заулыбался Юра (у нас уже начали входить в обиход смачные эротические воспоминания и шуточки после отбоя), — это дело святое. Жалко, две их, я бы и сам с вами остался, — он игриво подкрутил усы. — Ладно, ни пуха вам, хлопцы, ни пера; расскажете после.
Оставшись одни, мы немного отступили в коридор, чтобы женщины не увидели нас раньше времени. Через пару минут они — румяная, дородная, лет тридцати пяти Наташа (Жора при виде ее каждый раз мурлыкал: «Я свою Наталию узнаю по талии: там, где ширше талия, там моя Наталия») и сухопарая лошадь Варвара — покрикивая друг на друга, вошли в подсобку. Мы выждали еще немного и, только услышав лязг железных тарелок, пробежали в ту же дверь и свернули в посудомойку. Женщины уставились на нас.
— Вот что, бабоньки, — сказал Жора, — кхе-кхе, короче это… раздевайтесь.