Обычно он зарабатывал на этом от десяти до двенадцати гиней за первые три недели представления и по пять гиней за каждую последующую неделю, а так как он, как правило, работал сразу на несколько театров, а расходы его были невелики (даже его еда оплачивалась заметками, которые он время от времени печатал), дела его шли очень неплохо. Его успех объяснялся тем, что он нравился Флит-стрит, почти всегда был трезв и не влюблялся в актрис, которых он вне сцены считал сырым и обычно не оправдывающим себя материалом для рекламы.

Самое сильное отвращение он питал к так называемым театралам – не к той широкой публике, от которой зависит долгая жизнь пьесы, а к тем, кто толкается в театральных фойе и треплет там языками. С другой стороны, он любил действительно хорошие пьесы, но они попадались ему не часто.

В душе, в самой ее глубине, он удивлялся своему процветанию, и жизнь представлялась ему сказкой, но у него было достаточно здравомыслия, чтобы не проявлять внешне даже самого слабого мерцания этого радостного заблуждения.

Мисс Хупер молчала, зная, что в эту минуту он смотрит не на нее, а сквозь нее. Он ловил идею. Какая-то идея, словно кузнечик, прыгала где-то в его голове.

– Есть идея, – наконец объявил он.

Мисс Хупер зашевелилась. Всё становилось на свои места. Маленький кабинет заполнили движения и звуки.

– Какая идея? – спросила она.

– В «Кавендиш» выступает Суси Дин. И очень плохо. «Кавендиш» здорово завяз. Даже знатоки перестали ходить. А народ так и валит в центр, да и спектакль сам по себе хорош, хотя, на мой взгляд, последний для Суси Дин, как я и сказал об этом Брейлю.

– Он опять звонил утром.

– Ему нужен хороший материал, и он у меня есть. Я видел Хьюсона из «Трибюн». Он обещал мне привезти на любой спектакль героя, с которым они сейчас носятся. Всё это хорошо, но я чувствую, что это не зазвучит.

– Он еще не был в театре? Тогда это хорошо.

– Да, но это еще не будет звучать. Ну, а если я добуду ту девушку и посажу их вместе в ложу? Тогда это будет материал.

– Какую девушку?

– Девушку, которую сейчас рекламируют в «Морнинг пикчерал». Она получила премию на их конкурсе – «Мисс Англия», «Серебряная Роза». Вот эту девушку. Давайте-ка, созвонитесь.

– С Грегори?

– Попробуйте с ним. Если он не занимается этим делом, то скажет кто.

И затуманившиеся карие глаза Джимми, устремились за тысячи лье от его маленького мирка, что не мешало ему негромко и тщательно высвистывать мелодию из «Кавендиш».

Тем временем мисс Хупер, как всегда энергично, взялась за телефон.

– Они говорят, – наконец сообщила она, – что ею занимается Грегори, что, возможно, они сейчас в «Нью-Сесил». Кто-нибудь платит за то, что живет в «Нью-Сесил?»

– Пока что немногие. И похоже, что дальше вряд ли будут платить. Ну и денег ухлопано в эту гостиницу, ну и денег! Узнайте, там ли они. Если там, то я поеду.

Они были там.

– Что передать Брейлю? – спросила мисс Хупер.

– Как только я заполучу ее на сегодняшний вечер, попросите Брейля или администратора узнать, можно ли забронировать на сегодня ложу «А». Сообщите всем, кому следует. В перерыве в кабинете Брейля. Согласуйте с людьми из «Трибюн» – этим делом занимается Хьюсон, – чтобы их парень был в театре. Если Марджори опять позвонит, передайте ей от меня, что даже если мы заплатим, чтобы тот материал был напечатан, никто его не возьмет.

Джимми разыскал Грегори – мрачного остроносого человека в толстых очках – в номере на третьем этаже, он отделывался от пары деятелей рекламы, старавшихся получить материал по вопросам красоты. Он был представлен обладательнице «Серебряной Розы» и денежной премии «Морнинг пикчерал», небольшого роста девушке из провинции, Иде Чэтвик.

Он разглядывал ее холодно и критически, так как в мире, в котором он жил, красота женщины была товаром – он мог бы насчитать дюжину красавиц, которых знал.

Действительно, девушка оказалась очень недурна, хотя и не шла в сравнение с знаменитыми чародейками из театра и кино, мисс «Серебряная Роза» была куда лучше всех красоток из провинциальных городишек – победительниц конкурсов. Она была отличным типом англичанки – ничего экзотического: хорошая простая женская красота. Ее волосы, пышные с приятным каштановым отливом, были гладко расчесаны на обе стороны, концы их слегка завивались. У нее были большие с поволокой голубые глаза под длинными бровями. Нос ее был чуть-чуть вогнут и хорошо гармонировал со слегка западавшими щеками, рот был мягкий, пухлый и слабый, и подбородок ничуть не уменьшал этой слабости. Шея у нее была белая и нежная. Пожалуй, в ее фигуре, которая была хороша, хотя желательно было, чтобы ноги ее были чуть-чуть длиннее – это придает женщине особую прелесть – шея была самым примечательным.