– Мне никогда не пришло бы в голову, – начал он и надолго замолчал, но в конце концов выдавил еще, – что ты… – И уже замолчал бесповоротно.

– Что я шлюха? – закончила я его фразу. – Ты ведь это хотел сказать? Так и скажи, я нисколько не обижусь. Потому что я не шлюха. И то, что я делаю, шлюхи не делают.

Он, конечно, был сильно не в себе, потому что вдруг сменил тон на игривый.

– А что же ты делаешь такого, чего не делают другие женщины? – спросил он и, кажется, даже подмигнул.

– Увидишь, – коротко ответила я.

Мы подошли к дому со стороны озера, я толкнула незакрытую заднюю дверь, он пропустил меня в гостиную первой и тут же начал оглядываться, будто пришел к соседям на пятичасовую вечеринку. Я прошла к кухонной стойке и налила себе джину из оставленной там час назад бутылки.

– Ты что-то ищешь? – спросила я.

– Знаешь, – он замялся, – я весь день парился в городе и потом ехал в поезде…

– Пойди в душ на втором этаже, рядом с большой спальней. Чистые полотенца там, – сказала я, и, пока он поднимался по лестнице, не выпустив из рук даже кейса и лэптопа, я допила свой джин, рассматривая его сзади. Он был крепкий мужчина, и зад у него был крепкий, не плоский, как у большинства тех, кто пять дней в неделю просиживает в офисе. Жаль…

Душ шумел, а он фыркал за занавеской и поэтому не сразу услышал, что я сказала.

– Закрой воду, отодвинь занавеску и замри, – сказала я.

И в тот момент, когда вода перестала шуршать, еще не успев – видимо, все же стесняясь или, наоборот, ожидая увидеть и меня голой – отодвинуть полупрозрачную занавеску, он услышал знакомый каждому выпускнику гражданских стрелковых курсов негромкий лязг передергиваемого затвора. Боже, сколько было хлопот, когда я получала разрешение хранить Walter PPK , оставшийся от Эла! Но оружие бывает полезно, иногда оно помогает добиться цели – либо вашей, либо оппонента, смотря у кого оно в руках.

– Замри, я сказала, – повторила я, когда он попытался прикрыть горстью причинное место, увы, весьма привлекательное. – Внимательно слушай и не шевелись…

– Мне холодно, – выговорил он, трясясь, похоже, действительно от холода, а не от страха. Он все больше мне нравился. – Я хочу вытереться… Что за игру ты затеяла? Я не поклонник всех этих штучек со связыванием…

– Я тоже, – прервала я, – и штучки предполагаются совсем не эти…

Он занес ногу, чтобы выйти из-под душа. Я немедленно подняла пистолет повыше, так что черная дырка глянула ему прямо в глаза.

– Стой, где стоишь, – приказала я спокойно и почти безразлично, а потому, я знаю из книг, особенно страшно. – Речь идет о гораздо более серьезных вещах. Ты слышал, что из нашего городка после ухода Эла за три года ушли еще восемь мужчин? Мой муж подал дурной пример…

– Я слышал, – пожал он плечами, все заметнее дрожа, – но разве их не нашли? Или хотя бы… тела? Ведь были расследования…

– Не нашли никого и ничего, – сказала я. – И не найдут.

– Ты… – он в ужасе совсем не по-мужски всплеснул руками и попытался сделать шаг ко мне. – Ты их всех…

– Не всех, – ответила я, дернув стволом пистолета, чтобы напомнить ему, что двигаться нельзя, – только самых глупых и трусливых… У тебя ведь есть любовница? Не ври, что нет, невозможно жить в Эплвуде с Лизи и не иметь любовницы. Ты неплохой парень, и я думаю, что та женщина тебя действительно любит…

– Да! – заорал он так, что вопль мог услышать весь Эплвуд. Но он забыл про Эплвуд, уже почти забыл.

…Энди оказался гораздо более умным и решительным, чем мне показалось сначала. Я было испугалась, когда он голый задрожал под моим пистолетом, – пришлось бы отыгрывать назад, и я не уверена, что все удалось бы обратить в шутку. За такие шутки прокурор обвиняет в похищении человека…

Но, к моему и своему счастью, бедняга быстро пришел в себя. Он даже не жаловался больше на холод. Голый за компьютером, он напоминал слегка ожиревшую античную статую, которая присела просмотреть электронную почту. Минут за сорок он перевел треть своих денег на мой счет в Доминикане (я сочла, что это честная цена за идею и труд), еще треть на счет своей несчастной дуры Лизи (я приказала сделать это) и оставшиеся на свой секретный счет (я так и знала, что у него есть счет в каком-нибудь цюрихском банке, теперь даже обычные граждане вроде этого Энди прячут деньги от налогов, как закоренелые гангстеры, – а почему бы нет, если мошенничают самые почтенные банки, а попадается один из миллиона жуликов). Операции уже шли к концу, и только тут раздался звонок: недотепа Лизи обнаружила, сколько времени, когда Гордон стал тянуть ее на очередную прогулку перед сном. Я вытащила телефон из внутреннего кармана его пиджака и выключила.

– Я бы мог сказать ей пару слов, – нерешительно начал он и замолчал.

– Глупость, – сказала я. – Путь к свободе не начинают с вранья.

Я выронила телефон на пол и наступила на него всей своей тяжестью, так что почувствовала сквозь подошву сникерса, как он расплющивается и расползается на осколки.

– Теперь компьютер, – сказала я, и он, страдальчески кряхтя, минут за десять расколотил в пыль свой лэптоп моим молотком для отбивания мяса. Обломки убитой электроники я собрала в мешок для мусора, завтра он уже будет на свалке, где его никогда не найдут, да и искать не будут. – Вот и все. Ты свободен. Ты ведь можешь к ней пойти, к той женщине? Если б я не была уверена, что у тебя есть прибежище, я не затеяла бы все это. Я – партизанка адюльтера, а не грабительница.