Разбойники переглянулись.

–  Но костер потух давно…

–  Дьявол!
– на лице Федора было написано отчаяние.
– Нам до зарезу нужен огонь!

–  Так извергни же огонь из руки!
– потребовал Сунь Девятый. Он стоял рядом со знатным китаистом и пристально смотрел на него.
– Ты великий маг, старший брат Сыпокэ! Ты можешь! Я видел!

–  А! Была не была!

Сумкин сунул руку за пазуху. Повернулся к ожидавшим лучникам.

–  Значит, так! Слушайте все! Сейчас я подожгу масло, и вы немедля стреляйте, цельте в щиты, это главное!

С неба вновь посыпались стрелы - уже не так густо, но все же и они нашли цель. Тонко ахнул Сунь Девятый.

Сумкин щелкнул зажигалкой и бросил ее в горшок с маслом. Жарко пыхнуло. Разбойники разинули рты, но бестрепетно поднесли стрелы к огню.

–  Стреляй!
– заорал на лучников Сумкин.

Пылающей волной понеслись стрелы к приближающимся гвардейцам, вонзились в щиты, и те загорелись. От неожиданности некоторые воины выпустили задымившиеся щиты из рук, другие затрясли ими в воздухе, пытаясь сбить пламя и позабыв о защите, - и всех их накрыло новой волной. Быть может, разбойники стреляли и неточно, зато кучно, а еще в нападавших летели копья. В результате стройная шеренга оказалась смята, многие попадали ранеными или убитыми, остальные бросились наутек, и лишь правый фланг, успевший подобраться ближе всех, продолжил движение к цели. Именно там был советник Гао. Оставив коня, громадными прыжками он несся вперед, и в руке его сверкал меч.

Разбойники разразились победными криками. Одну стрелу поджигали за другой, в упоении от успеха лучники стреляли еще и еще. Главной целью стал Гао: перепрыгивая через тела своих подчиненных, он невероятным образом уворачивался от летевших в него стрел и копий, или же отбивал их точными, скупыми взмахами меча.

Впереди пятеро наиболее удачливых гвардейцев уже достигли валунов и вступили в рукопашную схватку с вольными удальцами. Гао устремился на прорыв.

Оставшиеся в живых гвардейцы, видя такое дело, остановились, перегруппировались и повернули назад. Чижиков глянул, их было два десятка, не меньше. Вместе с Гао и той пятеркой, нет - уже тройкой храбрецов, пара дюжин. Многовато…

Он обернулся.

Неподалеку, прямо на земле сидела Ника: на коленях у нее лежала голова Суня Девятого. Стрела пробила мальчишке сердце - он умер сразу, и сейчас создавалось ощущение, что мальчик спит.

–  Оставь его, мы уже ничем не можем помочь!
– закричал ей Котя.
– Где Лю Бан? Где этот чертов Лю Бан?..

–  Там, - кивнула Ника направо, туда, где звенели мечи и слышались крики битвы. Она бережно опустила голову Суня на землю, встала на ноги, собралась с силами.

–  Федор!
– Котя тряхнул Сумкина, при виде мертвого Суня Девятого растерявшего весь боевой задор.
– Федор, слышишь меня? Самое время мотать отсюда!

–  Да-да… А? Что ты говоришь?
– переспросил бледный как полотно Сумкин.

–  Я говорю, что пока нас тут не перерезали, как котят, нужно забирать нашего драгоценного проводника и уматывать к лодкам!
– крикнул ему прямо в ухо Котя.
– Понял меня?

–  И вовсе незачем так орать, - поморщился великий китаевед.
– Я тебя прекрасно слышу, старик.

–  Тогда чеши за нашими шмотками, хватай Шпунтика, а мы - за Лю Баном, - велел Чижиков.
– Если что, руби всех мечом в капусту. Встретимся у спуска к реке. Вперед!

На правом фланге было жарко: здесь, у низкого строения, из которого выглядывали ряды мешков, а вдоль стены стояли глиняные кувшины и жбаны, развернулось настоящее сражение. Там и сям валялись тела разбойников, земля почернела от пролитой крови - воинская подготовка лесных братьев не могла идти ни в какое сравнение с боевыми навыками императорской гвардии.

В строю осталось слишком мало удальцов - Лян Большой, Кун Разящая Секира да еще Лю Бан. Когда Чижиков и Ника прибежали сюда, обороняющиеся совместными усилиями зарубили последнего из прорвавшихся гвардейцев. Однако цена этой маленькой победы оказалась слишком высока.

Обрушилась внезапная тишина.

–  Братья, мы победили!
– воскликнул предводитель разбойников, но в голосе его не было радости.
– Мы победили, братья…

–  Вас не задело, добрые господа?
– устремился к Чижикову и Нике Лю Бан. Лоб его перечеркнула длинная царапина, глаза горели, бородка спуталась.
– Каково состояние благовещего зверя мао?

–  Зверь в порядке, - ответил Котя.
– Смотритель Лю, старший брат Лян, нам нужно скорее уходить к реке! Сейчас здесь будет еще два десятка гвардейцев!

–  А-а-а-а!!!
– раздался вдруг страшный крик и из-за валунов выпрыгнул советник Гао. Полы его халата взвились как крылья - и сам он летел подобно птице, высоко и стремительно, воздев над головой меч. Котя видел подобное лишь в гонконгских боевиках, но там актеры летали, поддерживаемые страховочными тросами, а тут…

Еще не коснувшись ногами земли, Гао взмахнул левой рукой, что-то сверкнуло - и стоявший рядом с Котей Лю Бан коротко хекнул: в грудь его по самую рукоятку вошел длинный боевой нож. Глаза Лю Бана удивленно раскрылись, губы скривило.