–  Да все нормально с ним будет, - отмахнулся Сумкин.
– Ян больше нам на глаза никогда не попадется, так что можете изжить в себе комплекс вины прямо здесь и сейчас.

–  Как так?
– широко раскрыла глаза Ника.

–  А вы что, милая девушка, думаете про всю эту секретность: не привлекать внимания, простодушные горожане, выпей, Ян, за мое здоровье кувшинчик шаосинского?
– ухмыльнулся Сумкин.
– Этот вот хрен, - он ткнул пальцем в сторону идущего впереди смотрителя, - очень не хочет, чтобы о нас кроме него кто-то узнал. Прямо до судорог не хочет. Так что Яна мы больше уже никогда не увидим. В живых, я имею в виду.

–  Не понял… - удивился Чижиков.

–  Ну что тебе непонятно, старик? Прямо сейчас Ян заливает пожар души шаосинским вином…

–  И что?

–  Какой-то ты на редкость несообразительный, старик! Я просто поражаюсь, что такая милая девушка, как Ника, в тебе нашла! Ты же…

–  Федор!

–  Да отравил наш новый приятель этого Яна. И все. Обычное дело.

Очевидно, Сумкин был прав: в гости к смотрителю путешественники вошли явно не через парадный вход. Этому предшествовало долгое петляние по темным улочкам, а пару раз их властный проводник останавливался на очередном углу, явно выжидая, когда разойдутся случайные прохожие; да и потом, после очередного поворота, они вышли вовсе не к высоким узорчатым дверям, а к неприметной дверке в стене, ограждавшей дом уездного чиновника.

Хозяин хлопотал вовсю: провел гостей в обширное помещение, зажег несколько бронзовых масляных ламп, послал молчаливого Суня Девятого к какому-то Вану Кривому, сам же обмахнул широким рукавом халата низенький длинный стол и собственноручно уставил его посудой. Тут и мальчик- слуга подоспел, сгибаясь под тяжестью двух плетеных корзин, и из них явились разные яства, коими и был мгновенно уставлен стол, а также кувшины с вином.

–  Прошу, прошу!
– с легким поклоном простер руки в сторону стола хозяин.

Стульев, конечно же, не было, сидеть полагалось прямо на полу, поджав под себя ноги, что путники не без затруднения и исполнили: уселись. А хозяин уже наливал из кувшина в плоские неглубокие посудины некую бурую жидкость, старательно придерживая рукав халата, чтобы не намочить его.

–  Позвольте приветствовать вас в моем убогом жилище!
– провозгласил смотритель, двумя руками поднимая свою посудину, и живо вылил в рот ее содержимое.

–  Пить наравне с ним вовсе не обязательно, - углом рта разъяснил Сумкин сидевшему рядом Чижикову.
– Чокаться даже и не тянись. Не вздумай говорить тосты. И вообще: не хочешь пить - не пей. Это нормально.

Котя с некоторым сомнением поднял диковинного вида глиняную плошку и смочил губы в напитке: вкус был рез кий, непривычный. Бражка какая-то. Стоило Чижикову поставить посудину обратно на стол, как за плечом возник мальчик-слуга и живо наполнил ее из кувшина.

–  Ладно, беру переговорный процесс в свои надежные руки, - шепнул Сумкин и громко кашлянул.

–  Позволено ли мне будет, - солидно проговорил он, прожевав кусок вяленого мяса, - поинтересоваться драгоценным именем нашего щедрого хозяина?

–  Моя ничтожная фамилия Лю, имя - Бан, - с поклоном ответил хозяин.
– И я не по заслугам назначен на пост смотрителя этих мест.

Сумкин выпучил глаза и поперхнулся бражкой, которую попивал из плошки.

–  Не будет ли угодно моему господину Лю Бану показать, как именно пишется его славное имя?
– попросил великий китаевед.
– Сделайте одолжение!

Лю Бан легко поднялся, шагнул к стене, у которой притулилось некое подобие высокой этажерки, и, взяв небольшую бамбуковую дощечку, что-то нацарапал на ней заостренной палочкой. Потом, вернувшись к столу, обеими руками почтительно протянул Сумкину.

–  Пусть господин простит мою скудную грамотность.

Федор некоторое время смотрел на дощечку сквозь очки,

потом перевел взгляд на Лю Бана и широко улыбнулся.

–  Мы премного наслышаны о вас и о вашем мудром великодушии, кое вы ежедневно являете жителям этих земель!
– торжественно произнес Федор.
– Позвольте вам также сказать, что стиль, в котором вашей рукою начертаны знаки, выдает в вас человека с великим будущим. Знаки взмывают подобно драконам, ниспадают подобно божественным фениксам, сила так и бурлит!

Сообщив все это, Сумкин поклонился Лю Бану, одновременно дергая увлекшегося едой Чижикова за рукав - и Котя последовал его примеру, а за ним и Ника. Лю Бан глядел на них, открыв рот. Выражение явного замешательства на его лице постепенно сменилось настороженным пониманием.

Тут в помещении появился Шпунтик, улизнувший от хозяина перед самым входом. Кот неторопливо и важно приблизился к столу и заинтересованно принюхался к мясу. Потом лапой деликатно подцепил кусок, сбросил на пол.

–  О, благовещий зверь мао!
– вскричал Лю Бан, распростершись на полу в поклоне.