— Какая-то она странная! — прошептал Джеймс, обращаясь к Габриелю.

— Это уж точно, — ответил он.

Поднявшись на второй этаж, Гертруда повела своих посетителей по темному коридору. Поравнявшись с дверью, на которой висела табличка с номером 11, она достала откуда-то большую связку с ключами и открыла дверь.

— Вот ваша комната. Прошу! Хозяйка пропустила гостей вперед и вошла следом за ними. Затем она зажгла с помощью принесенной свечи лампы, висевшие на стенах и стоявшие на столах.

Комнату озарил тусклый свет. Она оказалась на удивление просторной и рассчитывалась на десяток человек, именно столько кроватей насчитали гости. По четыре кровати располагались у стен и две стояли посреди комнаты. Все были аккуратно заправлены чистым постельным бельем. Возле окна, выходившего во двор, стояли два дубовых стола, со столовыми приборами на них. Все выглядело так, как будто путников здесь давно ждали, точно зная, что они явятся с минуты на минуту.

— Ну, располагайтесь! Снимайте скорее мокрую одежду, а то простудитесь! Можете развешать ее на спинки кроватей, а если хотите, то я могу разложить ее у камина, чтобы она быстрее высохла! Внизу вы так же можете принять горячую ванну, но об этом скажите мне заранее, чтобы я успела разогреть воду!

— Спасибо! Больше ничего не нужно! — сказал Гарольд. — Сколько мы должны вам за комнату?

— Вы знаете, — почти шепотом сказала хозяйка. — Вы мои тысячные посетители за этот год, поэтому я не возьму с вас плату! Только не говорите остальным посетителям! Зависть, знаете ли, до добра не доводит! Уж лучше молчите! Она махнула рукой и улыбнулась, поглядывая куда-то в сторону. Потом опомнилась и засобиралась к выходу.

— Я принесу вам ужин. У меня сегодня прекрасный гороховый суп, — проговорила хозяйка, уже, будучи в коридоре. — А о ваших лошадях позаботится мой конюх.

Джеймс проводил ее взглядом до двери и еще раз осмотрел комнату. Она была на порядок чище и ухоженнее, чем та, в которой им с Торном приходилось останавливаться в Стоунхилле.

«Старушка была явно не в себе!» — подумал он про себя, стягивая мокрую рубаху. Ему очень хотелось спать, но есть хотелось еще больше, поэтому Джеймс решил подождать хозяйку с обещанным ужином.

Габриель снял свое снаряжение и положил на кровать. Он тоже довольно сильно устал, длительный переход утомил его. Присев на мягкую, удобную кровать, его потянуло в сон. В полу дреме он снял с себя кожаные доспехи, улегся поудобнее и моментально уснул, несмотря на то, что был мокрым с головы до ног.

Торн не спешил разоружаться. Он подошел к столу и посмотрел в окно. Дождь не прекращался и тщетно барабанил по стеклу, пытаясь прорваться внутрь. Он был уже не такой сильный и дерзкий, но заканчиваться не желал. На улице было темно и сыро. Торн хотел осмотреться, но ничего не было видно. Он присел на стул и задумался.

Гарольд, выбрав себе самую дальнюю кровать, набросил на нее свою накидку. Наблюдая за своими спутниками со стороны, он неспешно расстегнул насквозь промокший жилет и снял узкий ремень, на котором держался кинжал, оставив меч нетронутым.

Через мгновение в дверь постучала Гертруда. Она принесла большую посудину горохового супа, от которого исходил невероятно чудный аромат. Джеймс, почувствовав его, сразу же потянулся к столу.

— Прошу вас! — сказала хозяйка, приглашая гостей к столу. — Он очень вкусный! А я с вашего позволения спущусь вниз за хлебом. Все сразу принести не смогла! Я же вам говорила — одной трудно управляться с делами! Сказав это, она быстро удалилась.

Джеймс, не дожидаясь, когда хозяйка принесет хлеб, накинулся на тарелку вкусного, горячего супа. Ему казалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал. Чуть позже к нему присоединились остальные.

Наевшись досыта, Джеймс, довольный, улегся на кровать и моментально заснул. Впервые за несколько дней он спал на настоящей кровати в теплом и сухом доме, где не надо было прислушиваться к каждому шороху, подбираться поближе к костру, чтобы не замерзнуть, просыпаться каждый раз, когда онемеет та половина тела, на которой лежал на твердой земле и постоянно переворачиваться на другой бок. Сейчас ему ничто не мешало погрузиться в глубокий сон, которого ему так не хватало за эти несколько дней.

В дверь снова постучали и Торн с Гарольдом, насторожившись, схватились за рукоятки своих мечей. Дверь заскрипела, и за ней показался тот самый старик, который только что впустил их в город и спас их от непогоды.

— Извините, если помешал. Я просто хотел спросить у вас разрешения поставить ваших лошадей в мой хлев на ночь.

— Какое тебе дело до наших лошадей? — спросил Торн.

— Видите ли, я подрабатываю у Гертруды конюхом, когда в наш город забредают гости. Это бывает довольно редко, но она платит мне хорошие деньги за это. Бедняжка совсем тронулась умом, когда убили ее мужа пару лет назад.