— Тсс, — она приложила пальчик к его губам, — ничего больше не говори, Никита, я все простила тебе, и себе и всем. Отныне начинается новая жизнь, все остальное в прошлом. Я тоже во многом виновата, и я не хочу вспоминать о плохом ни сейчас никогда. Бог дал мне сил выжить, пережить столько всего и простить. Я хочу помнить только хорошее, все остальное пусть уйдет. Я знаю, что люблю тебя так сильно, как никогда. Я без тебя существую, но не живу. Люби меня… иди сюда.

Никита поднялся с колен, она подалась ему навстречу, и после долгой разлуки наконец почувствовала на своих губах теплый, любящий и пропитанный нежностью поцелуй…

Когда оба чуть пришли в себя, Никита заставил себя оторваться от супруги.

— Господи, что же это я, ты наверно давно ждешь, и проголодалась с дороги. У меня есть сыр, буженина и вино, я сейчас…

— Самостоятельная жизнь тебе на пользу. Знаешь, больше всего на свете я хочу в горячую ванну.

— Все Ваши, желания закон, сударыня. — Превозмогая себя, Никита ушел готовить ванну, а после ужин на скорую руку.

Через час при свечах они ужинали в гостиной. Не имея ничего из своей одежды, кроме пыльного дорожного платья, Елизавета сидела в батистовой рубашке мужа, достававшей ей почти до колен и наброшенном сверху пледе.

— Милая, я не могу поверить, что это ты и ты рядом, это как будто сон, и если завтра тебя не будет…

— Я буду рядом, отныне и навсегда… Знаешь, у тебя очень мило, чисто, уютно.

— У нас, душа моя. Но Бог мой, как же ты нашла мое жилище, кто тебя пустил?

— Ты же писал мне о работе, признаться писала и Эмилия Павловна, втайне от тебя, не обижайся на нее Никита, это я просила об этом. Так вот, я дошла до здания военной академии, садовник пустил меня на территорию, проводил к коменданту, как же его зовут, Симон, кажется.

— Да, на лето он здесь остается практически один и еще пара преподавателей, которым некуда поехать, таких как я.

— Он и привел меня сюда, даже отпер квартиру.

— И ты представилась?

— Естественно твоей женой, по-моему, его это удивило.

— Еще бы, ведь о тебе никто не знал, завтра же доложит куда следует.

— А что я, по-твоему, должна была сказать?

— Конечно, Лизонька, просто, чтобы не порождать лишних слухов, я не никому не говорил о тебе, но теперь все измениться. Я не хочу сейчас об этом. Я хочу говорить только о тебе. Этот бокал я хочу выпить за тебя, мой ангел.

— Нет, за наше будущее. В голове уже шумит, я не пила вина так давно, наверно с нашей свадьбы…, - девушка грустно вздохнула, неизбежно вспоминая все, что случилось с ними после.

— Иди сюда, я так хочу обнять тебя. Ты сейчас как никогда… такая близкая и прекрасная.

— Елизавета смутилась, но все же подошла к мужу, присела на его колени. Плед предательски сползал с ее плеч, а батист рубашки так невозможно просвечивал изящную линию шеи, маленькое плечо, округлость груди. Распушившиеся после ванны волосы нежно обрамляли лицо, а глаза так сияли в мягком свете огня, что Никита окончательно потерял голову.

Его губы нежно покрывали поцелуями шею, ямочку за маленьким ушком, рука ласково гладила плечо, потом предплечье, потом скользнула к груди. Это заставило девушку, отстраниться и вырваться из его рук.

— Не надо, Никита, я не хочу, только не сейчас, я знаю, что должна, но — она робко совсем по-детски взглянула на него огромными как у испуганной настороженной лани глазами. В этом взгляде была тихая мольба и страх, и смущение. Любовный пыл Никиты мгновенно остыл. «Болван, она же боится, идиот, ты опять все делаешь не так», — вслух же молодой человек тихо сказал:

— Тебе не нужно оправдываться, Елизавета, сердце мое, ты со мной и это самое главное, я буду ждать, пока ты сама не скажешь мне да, и даже не думай говорить о супружеском долге, Господи, ты дрожишь, ты так боишься меня? Глупенькая, маленькая девочка, иди сюда, я просто обниму тебя, не волнуйся, у тебя сердце сейчас выпрыгнет.

— Мне очень стыдно, Никита, я — женщина, и все это уже было, но так давно, мне страшно и…

— Тсс, — пойдем, я уложу тебя спать, сегодня был такой длинный день.

На руках он отнес девушку в маленькую спальню.

— Я лягу в гостиной, на диване, если что-то понадобиться…

— Останься со мной, Никита, пожалуйста, не уходи, обними меня.

Целуя ее нежный лоб и опьяненный больше счастьем, чем вином, молодой человек вдруг с удивлением почувствовал, что после ее признания такое острое желание обладать ею вдруг прошло, уступая место глубокой и тихой нежности.