На детской площадке установили аттракционы. Когда вагонетка «американских горок» зависала в воздухе на крутом пике, музыку и гул толпы перекрывали вопли детей, полные восторга и ужаса.

На сцене мужчина в сером костюме с красно-синим галстуком постучал пальцем по микрофону: БУМ! БУМ! БУМ!

— Раз-раз-раз. Раз, два, три, четыре.

Скрипы, подвывания, гул.

— Леня, проверь динамики.

Парень в грязных джинсах и серой, с пятнами пота на груди, футболке сел на корточки. Сунулся под сцену. Начал бегать вокруг эстрады, без толку дергая провода.

Мужчина в костюме еще раз проверил звук. Помех стало меньше. В толпе одобрительно засвистели.

Мужчина хотел уйти. Оживление гуляющих задержало его. Он заметил операторов с камерами на треножниках, с трех точек снимающих эстраду.

Оправив костюм, мужчина дружелюбным басом сказал в микрофон:

— Граждане, не расходитесь. Гуляйте, угощайтесь. Сегодня перед вами выступит мэр города. Должен быть Баринов Валерий Георгиевич. Он тоже скажет много интересного. Потом для вас будет концерт. Не расходитесь.

Аплодисменты.

К полудню жара усилилась. Люди обливались потом, но терпеливо стояли полукругом у эстрады, глазея на микрофон, будто надеялись согнуть его взглядом.

Ровно в 12.00 мэр должен был стоять перед микрофоном, но, как водится, взошел на эстраду только в 12.45. В толпе раздались приветственные крики, отдельные хлопки. Мэр поприветствовал горожан. Произнес речь о том, как любит Высокие Холмы. У нас прекрасные, добрые, отзывчивые люди (большая часть этих добрых людей уже пьяно качалась). Состроив трагическое лицо, мэр упомянул о проблемах города. Выразил надежду, что «вместе мы все преодолеем».

— Давайте праздновать, — говорил мэр, по-страусиному дергая шеей. — Давайте уважать друг друга, беречь наших близких, растить детей. Им жить в новой России. Давайте стараться, так сказать, совместными усилиями делать наш замечательный город лучше.

Мэр говорил то же, что год назад. Но этого никто не понял, потому что и сейчас, и тогда его никто не слушал.

Но атмосфера праздника творит чудеса, и мэра проводили со сцены бурной овацией. Для народа мэр был чужак, никто не знал, кто он такой и откуда взялся. Неясно было, что он делает для города, и делает ли вообще. Если бы не выступления по местному телевидению и речи на праздниках, можно было бы усомниться в его существовании.

Но сейчас горожане пребывали в хорошем настроении, поели и попили, и потому любили мэра. Он поскорее прошел к автомобилю и уехал, пока его не зацеловали до смерти.

Снова загремела музыка, но спустя десять минут на сцену в сопровождении Игоря и Вадика взошел сам Валерий Георгиевич Баринов. Он держался увереннее мэра.

Баринов занял позицию у микрофона. Игорь — справа, с серьезным лицом. Вадик — слева, жуя жвачку. Он всегда что-то жевал, и было неизвестно, меняет ли он жвачку, или это всегда та же самая.

Начало выступления омрачил комический эпизод.

Баринов, с его короткими ножками, вытянул шею, пытаясь приблизить губы к микрофону. Рабочему сцены пришлось под смешки горожан согнуть стойку, чтобы опустить микрофон на уровень лица Валерия Георгиевича.

Тот, выждав секунду, приосанился и невозмутимо начал:

— Граждане, позвольте прежде всего поздравить вас с великим праздником, двухсотсорокатрехлетием нашего замечательного города.

Хлопки, крики, свист. Особенно бурно реагировала молодежь, кроме трех человек.

Ира стояла в тени раскидистого дуба, прячась от солнца. Ветви дуба, как и других деревьев в парке, усеяли воробьи, галки, вороны. Но девушка не замечала птиц, поскольку те вели себя удивительно тихо, не двигаясь и не издавая ни звука. Их черные немигающие глаза следили за толпой.

Ира хмурилась. Лицо ее выражало сомнение. Она оставила сына с няней, решив отдохнуть, прогуляться, развеяться. Может быть, познакомиться с симпатичным парнем. На самом деле ее, как и всех, в парк привел неслышимый зов. Поэтому в парке собралось так много — около трех сотен человек.

Дима Сотников сидел на скамейке в стороне от всех. Он не смотрел на выступавшего, наблюдая за реакциями толпы. Его лицо выражало напряженную работу мысли.

Илья Бубнов находился в гуще толпы, ближе к сцене. Его лицо ничего не выражало. Его со всех сторон толкали. Илья не реагировал, заворожено глядя на Баринова. Ему казалось, голова Валерия Георгиевича окутана черно-красным туманом. Время от времени Илья вздрагивал от несуществующих хлопков дверью.

Баринов выдержал паузу.

— Рад видеть вас здесь. Рад, что на наш праздник пришло так много народу, особенно молодежи…