Светка вообще никогда у меня мой чай не пьет. Все носит с собой. Брезгует, чистюля!

Там свои тараканы…

– Как твое бабье счастье? – звоню я Вальке на следующий день, как ни в чем не бывало.

– Да все жиреет мое счастье. Сегодня полкурицы сожрал. Сырую. Украл со стола, подлец.

– Ты о ком? О Курдуплыке?

– О коте.

– А Курдуплык?

– Вчера весь вечер стонал и в сортир бегал. Прослабился от моих слив. И от твоей доброты к нему. А сегодня уехал к себе в Польшу.

– Что, сливы не понравились?

– Понравились! Но я попросила его купить мне новых слив, взамен съеденных. Вот он сразу и укатил. Приходи.

– Точно приходить?

– Приходи. Я тебя жду. У меня есть пирог из твоего любимого яблочного варенья. И я решила увековечить твой образ в гипсе. Ты же будешь рада?

– Конечно. Я давно об этом мечтала. С пером в руках и лавровым венком на голове!

– Ну-ну… А ты можешь мне в благодарность написать маленький рассказ. О том, как одна шизонутая особа приходит в гости к своей лучшей подруге и наводит у нее марафет. И что из этого получается. Я думаю, рассказ выйдет забавным. Вот и обменяемся.

– Я согласна! Только предупреждаю, я всю правду напишу. И очень сомневаюсь, что ты будешь от этого в восторге.

– Без вопросов. Только правду! Я жду.

Через пару дней являюсь к Валентине на Цимбаловку.

Она ставит чайник на плиту. И располагается в кресле-качалке. Поспешно убрав за китайскую ширму уродливое гипсовое изваяние, с раскинутыми руками, во весь рост и, как мне вдруг показалось, очень отдаленно напоминающее… Нет, не может быть!

Я сажусь тут же рядом, на табурет, косясь на изваяние за ширмой. Достаю файл с белыми листочками.

– Как все же это прекрасно! Сидишь в кресле-качалке. А тебе подруга рассказ читает! – засветилась радостью Валентина. – Начинай. Я слушаю.

Я еще раз заглянула за ширму и поняла, кого изображает этот глиняный монстр с топором в одной руке и ершиком в другой. Без лаврового венка и пера.

Горло у меня пересохло. Но я собралась с силами. И начала читать рассказ.

Чем дальше я читала, тем больше перекашивалось лицо моей подруги. Она сидела бледная и безмолвная.

…Мы уже две недели не встречаемся и не звоним друг другу. У нее мой рассказ. А у меня ее гипсовая скульптура. Но я знаю, что скоро позвоню ей и, как ни в чем не бывало, скажу: «Привет, Бомбейкина!»

Девушка стояла на пороге. И мило хлопала длинными ресницами. Она была настолько изящна, что я не смогла скрыть своего восхищения. И с изумлением уставилась на нее.

Маленькая, беленькая и какая-то вся прозрачная. Платьице из небесно-белых кружев облегало ее тщедушную фигурку. Крошечные розовые туфельки на высоком каблуке стройнили тоненькие ножки. Светлые локоны, поднятые к макушке заколкой розового перламутра, трогательно оголяли нежную шейку.

Дюймовочка! От нее веяло тонкими, волшебными духами. И я невольно потянула носом, блаженно вдыхая аромат.

– День добрый! Это я вам звонила, – и девушка скромно улыбнулась.

– Да, пожалуйста, проходите. Вот в эту комнату, – как-то даже растерянно вымолвила я.

Девушка осмотрела восемнадцать квадратных метров моего блистающего чистотой комфорта, обставленного новой мягкой мебелью, лоджию, обшитую деревом и свежеокрашенную корабельным лаком. Подняла на меня свои небесные глаза и сказала: «Мне нравится». Стоимость дорогой аренды ее ничуть не смутила.

Я, в свою очередь, узнала, что девушка учится в университете, на инъязе. Зовут ее Инна. Ее мама живет в Черкасской области. А вот об отце девушка ничего не сказала. Да я и не стала допытываться. Правильная речь и манеры гостьи выдавали особу с интеллектом. А значит, эта эфемерная барышня обещала быть тихой и аккуратной. Что мне и требовалось при сдаче комнаты. Я мысленно поблагодарила Наталью-риелтора, свою хорошую приятельницу, за это сказочное существо, сошедшее, казалось, с облаков.

Дюймовочка заселилась в тот же день.

У нее было много вещей: чемоданы, сумки, саквояжи, пакеты, – все новое, нездешнее и очень гламурное. Заносить вещи ей помогали таксист и ее сокурсница Катя, девушка дородная, с длинной косой. На ее фоне субтильная Дюймовочка казалась нереальной. Катя с таксистом таскали чемоданы из грузового лифта. И в лифтовом холле вскоре набралась целая гора солидного скарба. Дюймовочка, с хрупкими ручками с розовым маникюром, порхала над этой горой, выуживая более легкую кладь.

Мы договорились с Инной, что будем сосуществовать параллельно, не тревожа друг друга. Я отвела ей полку в холодильнике, шкаф на кухне и персональный санузел. Выдала ключи от квартиры и комнаты.

Инна радовала меня. И я любовалась ею тайно и восхищенно.

Жила она неприметно. Лишь дважды в неделю вызывала такси и ездила на вокзал. Возвращалась оттуда с тяжелыми баклажками, чем-то щедро набитыми. Дотащить их до квартиры помогал ей таксист. Доволочь до комнаты помогала уже я.

Я не видела, чтобы девушка заходила на кухню. Ее полка в холодильнике была девственно пуста. Очевидно, она, как настоящая Дюймовочка, питалась нектаром и росой. В ее комнате было всегда тихо. И, когда девушка возвращалась домой, я почти не слышала и не видела ее. Казалось, Дюймовочка летала, парила и растворялась в пространстве, как аромат ее тонких духов.