Я за советом… Я к вам прямо с бала…

У нас был вечер песни и весны,

И два студента в этой пестрой вьюге,

Не ведая, конечно, друг о друге,

Сказали мне о том, что влюблены.

Но для чужой души рентгена нет,

Я очень вашим мненьем дорожу.

Кому мне верить? Дайте мне совет.

Сейчас я вам о каждом расскажу.

Но, видно, он не принял разговора!

Отбросил циркуль, опрокинул тушь

И, глянув ей в наивные озера,

Сказал сердито: — Ерунда и чушь!

Мы не на рынке и не в магазине!

Совет вам нужен? Вот вам мой совет:

Обоим завтра отвечайте «нет»,

Затем что нет здесь чувства и в помине!

А вот когда полюбите всерьез,

Поймете сами, если час пробьет,

Душа ответит на любой вопрос,

И он все сам заметит и поймет!

Окончив речь уверенно и веско,

Он был немало удивлен, когда

Она, вскочив, вдруг выпалила резко:

— Все сам заметит? Чушь и ерунда!

Слегка оторопев от этих слов,

Он повернулся было для отпора,

Но встретил не наивные озера,

А пару злых, отточенных клинков.

— «Он сам поймет»? Вы так сейчас сказали?

А если у него судачья кровь?

А если там, где у других любовь,

Здесь лишь проекты, балки и детали?

Он все поймет? А если он плевал,

Что в чьем-то сердце то огонь, то дрожь?

А если он не человек — чертеж?!

Сухой пунктир! Бездушный интеграл?!

На миг он замер, к полу пригвожден,

Затем, потупясь, вспыхнул почему-то.

Она же, всхлипнув, повернулась круто

И, хлопнув дверью, выбежала вон.

Весенний ветер в форточку ворвался,

Гудел, кружил, бумагами шуршал…

А у стола «бездушный интеграл»,

Закрыв глаза, счастливо улыбался.

ОНИ СТУДЕНТАМИ БЫЛИ…

Они студентами были.

Они друг друга любили.

Комната в восемь метров — чем не семейный дом?!

Готовясь порой к зачетам,

Над книгою или блокнотом

Нередко до поздней ночи сидели они вдвоем.

Она легко уставала,

И, если вдруг засыпала,

Он мыл под краном посуду и комнату подметал,

Потом, не шуметь стараясь

И взглядов косых стесняясь,

Тайком за закрытой дверью белье по ночам стирал.

Но кто соседок обманет,

Тот магом, пожалуй, станет.

Жужжал над кастрюльным паром их дружный осиный рой.

Ее называли «лентяйкой».

Его — ехидно — «хозяйкой».

Вздыхали, что парень — тряпка и у жены под пятой.

Нередко вот так часами

Трескучими голосами

Могли судачить соседки, шинкуя лук и морковь.

И хоть за любовь стояли,

Но вряд ли они понимали,

Что, может, такой и бывает истинная любовь!

Они инженерами стали.

Шли годы без ссор и печали,

Но счастье — капризная штука, нестойко порой, как дым.

После собранья, в субботу,

Вернувшись домой с работы,

Жену он застал однажды целующейся с другим.

Нет в мире острее боли.

Умер бы лучше, что ли!

С минуту в дверях стоял он, уставя в пространство взгляд.

Не выслушал объяснений,

Не стал выяснять отношений,

Не взял ни рубля, ни рубахи, а молча шагнул назад…

С неделю кухня гудела;

«Скажите, какой Отелло!

Ну целовалась, ошиблась… немного взыграла кровь!

А он не простил — слыхали?»

Мещане! Они и не знали,

Что, может, такой и бывает истинная любовь!

СКАЗКА О СТУДЕНТЕ И СТАРИКЕ

Неизвестно, в какой стране это было,

Никому не известно, в какие века,

Шел парнишка-студент, напевая слегка,

То ли к другу спешил он, а то ли к милой,

Был богат он сегодня, как целый банк!

Ведь на дне кошелька у него звенело

Одиноко, походке веселой в такт,

Может, медная лира, а может, франк,

А быть может, динара — не в этом дело.

Вечер шарфом тумана окутал зданья,

Брызнул холодом дождик за воротник.

Вдруг у храма, в цветистых лохмотьях старик