По дороге Ригирт снова и снова твердил, что Петер зря собирается обосноваться на родине.

— Запомни, ученик… то есть запомни, почтенный собрат, люди ни при каких обстоятельствах не проникнутся почтением к человеку, который вырос на их глазах. Жители Пинеда никогда не признают тебя чародеем. Уж лучше обосноваться в большом, богатом городе, где тебя никто не знает, и попытаться произвести впечатление бывалого, многоопытного колдуна. Держаться уверенно и важно, говорить не слишком понятно, но в то же время громко и внушительно. Да и одеться, конечно, следует соответствующе.

Эх, хорошо так рассуждать учителю, который и вправду мастерски умел с первых же слов внушить к себе доверие. А Петер всегда терялся рядом с незнакомыми людьми. Колдовать-то он уже умел — справлялся не хуже наставника, но вот рассказывать об этом, хвастаться многочисленными победами, обещать справиться с любой задачей — нет, этому он, наверно, так никогда и не научится. Ведь в большом городе и конкуренция небось такая же большая! Неспроста мастер Ригирт в странствиях избегал крупных городов!

«Лучше уж жить рядом с теми, кто тебя знает, показать, на что ты действительно способен, вот тогда и уважение придет. В конце концов все главы цехов и члены городского совета тоже когда-то начинали подмастерьями…» — решил молодой колдун и, едва сняв ученический капюшон, отправился в родной город. Земли Ванета они с мастером обогнули, поскольку стало известно, что Алекиан, старший принц, уже объявил себя императором и идет в столицу, чтобы сбросить с трона отцеубийцу. В городке Арстут у подножия Малых гор Ригирт присмотрел мальчишку с задатками чародея и остался, чтобы уговорить родителей отдать паренька в ученики. Петеру ждать было уже невтерпеж, ноги сами несли домой — колдуны расстались. В Пинед юноша добрался без приключений, нигде не задерживаясь, чтобы подзаработать, а потому истратил почти все деньги, выданные в дорогу Ригиртом. Но это Петера не смущало, главное — он дома!

Кое-как привел в порядок старую хибару, повесил над дверью табличку:

Красивая, солидная табличка, зеленые буквы на белом фоне. Петер поначалу очень гордился этой надписью и в первые дни то и дело украдкой любовался тщательно выписанным шрифтом.

Мебелью Петер обзавелся разве что самой необходимой, зато на стену повесил патент с красивой Нелльской печатью в аккуратной рамочке — теперь любой, придя за услугами к колдуну Петеру, первым делом заметит внушительный документ… и, быть может, не обратит внимания на скудную обстановку.

Однако прав оказался все-таки учитель, земляки отнюдь не спешили высказать должного восхищения по поводу водворения в городе чародея. И самое печальное, вывеска Петера не вызвала в городе ни малейшего интереса. Прошел месяц, а к Петеру никто не обратился! Пришлось внести коррективы в красивую надпись у входа.

Вместо пристойного и солидного «приемлемые цены» колдун, вздыхая, написал: «очень дешево, почти что задарма». Но и это, увы, совсем не помогло. Ни один клиент в его дверь так и не постучался. После долгих невеселых размышлений Петер приписал: «Оплата по результатам труда. В особых случаях работаю без аванса». Опять никакого эффекта!

И вот сегодня он снова вышел к проклятой табличке с ведерком белой краски и кисточкой в руках, чтобы закрасить «В особых случаях». Выходило, что любой случай теперь окажется именно что «особым»…

— Эй, рыжий, а ты никак маляром заделался? — громко рявкнул кто-то за спиной, и на плечо колдуна обрушилась здоровенная пятерня.

Чародей обернулся и увидел Свена. Прежнего приятеля узнать было непросто. Он еще больше вырос, обзавелся густыми усами и раздался в плечах, а какая на этих плечах одежда! На Свене был роскошный синий плащ, под плащом — куртка из толстой кожи, на ногах — новые сапоги со шпорами, а на боку — меч!

— Привет, старина, как поживаешь? — вежливо, но сдержанно поприветствовал молодой чародей гостя, как будто бы они только вчера расстались.

Не то чтобы Петер совсем не обрадовался неожиданной встрече. Просто достоинство колдуна предписывало всегда и при любых обстоятельствах сохранять спокойствие и невозмутимость.

К счастью, Свен не обладал особой чувствительностью к подобным вещам и просто-напросто не заметил более чем прохладного тона старого приятеля. Он гордо оправил плащ, подбоченился и, снисходительно оглядев скромно одетого Петера, усмехнулся в пышные усы.

— Ну, как поживаю? Хорошо, конечно, — самодовольно проговорил он. — Служил в гонзорской гвардии, под знаменами его императорского величества воевал. Слыхал небось о наших победах?.. Вот… Потом решил сюда, домой. В стражники пойду. Там, глядишь, и в начальство скоро выбьюсь. А что, для меня это запросто!

Петер внимательно посмотрел на Свена. За два года приятель сильно изменился, возмужал. Дай воинский наряд был ему к лицу, не то что дешевый костюм мастерового, в котором Петер видел Свена в трапезной «Счастливого колеса» — правда, выглядел воин грубее… прозаичней, что ли. Если в прежнем бедном подмастерье чудился принц в изгнании, мечтатель, романтик… то нынешний Свен уже точно знал, чего хочет, и уверенно двигался к цели.