Самые верные сотрудники Шнайдера, которые знали, что шеф опасался шантажа и круглосуточно находился под охраной двух частных детективов, еще некоторое время упорствовали, утверждая, что герр Шнайдер чист и его, несомненно, похитили. Через неделю прокуратура получила доступ к бухгалтерским книгам и строительной документации. О похищении больше никто не заикался.

Состояние Юргена Шнайдера скроено было исключительно из долгов, которые он, оказывается, умел делать с тем же размахом, с которым реставрировал памятники архитектуры.

В общей сложности Шнайдер был должен пятидесяти немецким и евро пейским банкам. Сумма кредитов, по которым он никогда не смог бы рассчитаться, составляла в марте 1992 года — 2,496 млрд марок, в марте 1993 года — 3,818 млрд, в марте 1994-го — 6,347 млрд. Кроме миллиардных долгов, он оставил десятки незавершенных строек и на 90 млрд неоплаченных счетов от строительных фирм, большей части которых теперь грозило разорение.

Чтобы предотвратить эту катастрофу, потребовалось телевизионное обращение канцлера Коля к немецким банкам. Канцлер призвал финансовую элиту дать строителям возможность списать свои убытки по делу Шнайдера и предотвратил тем самым появление сотен агрессивно настроенных банкротов. Когда этот вопрос был решен, банкам и прокуратуре пришлось искать ответ на следующий, который в сложившейся ситуации представлял не более чем академический интерес. Но тем не менее занимал правосудие в наибольшей степени.

Кем был Юрген Шнайдер — мошенником или идиотом? Разорил ся ли он оттого, что переоценил собственные силы и утратил чувство реальности? Или с самого начала запланировал это грандиозное надувательство? Ответ потребовал нескольких месяцев напряженной экспертизы всех имеющихся в распоряжении следствия документов. Он заключался в том, что Шнайдер был не просто мошенником, но — совершенно выдающимся мошенником.

Кредиты, которые он получал под свою деятельность, во много раз превосходили реальную стоимость всех его объектов. Что достигалось тремя несложными способами.

Способ первый состоял в том, что в каждом здании завышалось общее число метров полезной площади, что естественным образом повышало предполагаемые доходы от возможной аренды. Торговый центр Les Facettes во Франкфурте-на-Майне содержал 20 тыс. квадратных метров, пригодных для аренды. Так было написано в документах, которые Шнайдер представил в Deutsche Bank. Банк откликнулся на это сообщение, выдав 415 млн марок в кредит под реконструкцию. На самом деле квадратных метров было всего 9000 и стоимость всех работ составляла не более 200 млн марок.

Кстати, цифра 9000 была крупно написана на заборе, ограждавшем строительство, и, следовательно, не составляла никакой тайны.

Способ второй был несколько хитроумнее. Одно и то же здание многократно перепродавалось, всякий раз дорожая. Шнайдер основал более пятидесяти мелких фирм, которыми руководил через подставных лиц и формально перегонял купленные дома с баланса одной фирмы на баланс другой. Небольшую прекрасно оборудованную виллу в Кенигштайне, которая служила резиденцией Schneider AG, подчиненные босса перепродавали друг другу, пока она не стала стоить 37,5 млн марок. Эта цифра и стала основанием для банка выдать соответственную сумму в кредит под залог виллы.

Дорожать-то она дорожала, но исключительно на бумаге, поэтому банк, завладевший виллой, после банкротства обнаружил, что более 15 млн выручить за нее невозможно. В конце концов, не Шнайдер виноват в том, что банки выдают кредиты, ориентируясь на последнюю продажную стоимость здания. Он только использовал создавшееся положение. Один из его коллег-маклеров жаловался: «Куда бы я ни явился, Шнайдер непременно оказывался где-то поблизости и уже предлагал на 50 % больше». За Fahning-Haus в Гамбурге просили 55 млн марок — Шнайдер заплатил 84 млн. Все равно он тратил чужие деньги. Еще герр Шнайдер любил предъявлять банкам контракты на будущую аренду, в которых цифры вписывались нехитрым методом «с потолка». В том же торговом центре Le Facettes аренда по двум комнатам должна была приносить 57,5 млн в год. На самом деле — не более 11 млн.

Из комбинации этих трех приемов доктор Шнайдер и извлек за несколько лет около 7 млрд марок кредитов.

Шнайдер, разумеется, извлекал прибыль из собственного дарования и для себя лично. Но очень скромную по сравнению с размахом всего предприятия. На его личном счету в марте 1994 года находились сбережения в размере всего 250 млн марок. Вернее, они должны были там находиться.

Это последний аргумент в пользу того, что Юрген Шнайдер был отнюдь не идиотом, а именно мошенником. Начиная с 1993 года он понемножку перекачивал указанные 250 млн окольными путями на счет в английском банке. Где вся сумма к марту 1994 года и оказалась. Испарившись в Великий четверг из собственного офиса, Шнайдер повторил всю операцию еще раз, справедливо полагая, что найти деньги в Англии — исключительно вопрос времени. Поэтому он снова разделил эту сумму на части и отправил гулять по всему свету. Изрядно попутешествовав, миллионы снова оказались вместе. Только теперь в Швейцарии.

Отправился путешествовать и их владелец. А по его следам — многочисленные сотрудники самых разнообразных сыскных организаций. Услужливые граждане и неутомимые журналисты умудрялись в один и тот же день видеть доктора Юргена Шнайдера в весьма удаленных друг от друга частях света. 9 мая его видели в Мюнхене и Парагвае. 30 мая на западноафриканском побережье и в герцогстве Лихтенштейн. Сообщения поступали из Канады, с Карибских островов и Филиппин, из Испании, Швейцарии, Югославии и Ирана. В это время Шнайдер загорал на пляже в райском местечке неподалеку от Майами, штат Флорида.