Выбиваясь из последних сил, барахтаясь в порывах ветра, Тайя и Локрин старались дотянуть до намеченного укромного места. Внезапно раздвоенная, как вилы, сверху ударила молния. Разряд прошел так близко, что их обдало жаром. Ослепленные вспышкой, чуть не выпустив из рук ношу, они стали камнем падать вниз. На этот раз обезумевший Хруч завопил так, что казалось, у него треснет горло.

Едва не коснувшись верхушек деревьев, брат с сестрой в отчаянном рывке вышли из штопора и, расправив крылья, снова взмыли в воздух. Превозмогая усталость, они устремились к намеченной лесной просеке. Скривившись от боли в селезенке, Тайя окликнула Локрина и кивком головы указала на удобное место для посадки. Локрин кивнул в ответ, и они стали снижаться.

Силы детей были истощены до предела. Хруч был слишком тяжел для них. Дети рухнули вниз. Ветки и листва деревьев захлестали ученого по лицу. Последнее, что успел сделать Локрин, это направить полет на лужайку, заросшую густой травой. Они вперемешку посыпались на землю, покатились по ней и, наконец, замерли. Только стонали от боли.

Немного погодя Тайя приподнялась и, ухватившись за стебли травы, села. Взглянув прямо перед собой, девочка испуганно вздрогнула: ее ноги свешивались с крутого обрыва. Еще немного, и они бы сорвались вниз — прямо в страшную Муть.

Откинувшись на спину и распластав крылья, Тайя приподняла ноги и, закинув их за голову, перекувырнулась назад — подальше от края. Локрин встал и осмотрелся. Хруч все еще лежал на траве и жалобно постанывал.

— Ничего себе! — невозмутимо хмыкнул Локрин, глядя вниз.

— И не говори, — откликнулась Тайя.

Опустив плечи и расслабившись, девочка снова превратилась в человека. После этого, наклонившись к Хручу, потрясла ученого за плечо. Тот лишь враждебно заворчал. Тайя внимательно осмотрела его — нет ли серьезных травм или переломов. К счастью, Хруч легко отделался. За исключением нескольких ссадин и синяков, он был в полном порядке.

— Думаешь, мы достаточно далеко отлетели от солдат? — спросил Локрин.

— От конвоя — да. Но поблизости могут оказаться и другие. Если конвой поднимет тревогу — разошлет почтовых голубей или станет подавать сигналы дымом, — за нами начнет охотиться вся округа.

— Тогда давай немного передохнем и будем отсюда выбираться. У меня больше нет сил тащить его на себе, а до Гортенца путь не близкий!

— Хорошо.

Дети снова улеглись на траву, раскинув в стороны руки и ноги, и стали смотреть на небо, потемневшее от грозовых туч. Все еще накрапывал дождик. Совсем мелкий — приятный и освежающий. Но скоро дождь заметно усилился. Пришлось подниматься. Нужно было искать какое-то укрытие. Дети помогли Хручу встать и под руки отвели его к высокой густой березе, под которой было сухо и тихо.

— Здесь нельзя оставаться, — проворчал Шешил. — Это небезопасно. Может ударить молния.

— Как это? — нахмурилась Тайя.

— А вот так. Молния всегда ударяет в самые высокие объекты. Например, высокие деревья, — объяснил ученый с натянутой улыбочкой, словно говорил с умственно отсталой. — Во время грозы полагается отойти подальше от высоких деревьев и лечь на землю. Желательно там, где можно спрятаться от дождя.

— Пойдемте туда! — позвал Локрин, показывая на ближайший обрыв. — Там, по крайней мере, тихо, нет ветра. Какое-никакое укрытие.

Они отправились к берегу, пригнув головы и сгорбившись под проливным дождем. Порывы ветра становились все неистовее. Ветер трепал волосы, рвал одежду, вода слепила глаза. Небо сделалось совсем черным. Тяжелые тучи угрожающе катились над головой.

Стараясь хоть немного укрыться от ветра и дождя, дети и Хруч сгрудились под обрывом. Вдруг тучи расколола ослепительная молния, а мгновение спустя послышались громовые раскаты.

— Я путешествовал в теплом, сухом, роскошном автомобиле, угощался разными вкусностями, наслаждался беседой с самим верховным правителем… — раздраженно прошипел Шешил. — Как только тучи в небе рассеются, немедленно возвращаюсь обратно!

— Хороша благодарность, — фыркнул Локрин, придвигаясь поближе к сестре. — Мы ради вас жизнью рисковали — и вот что получили взамен. А сколько сил пришлось потратить, чтобы изобразить след распидамуса! Тайя меня всего истоптала, прежде чем ей удалось придать мне подходящую форму. Мы вызволили вас из плена!

— Да не был я никаким пленником!

— Почему же тогда вас все время держали взаперти, под охраной?

— Ничего подобного! Что вы в этом понимаете! Пока вы не свалились мне на голову, я был самым счастливым человеком. Сколько из-за вас вытерпел! Сначала подумал, что все позади, меня отправили в столицу, обо мне заботились, будто я какой-нибудь принц или герцог… А тут опять вы нагрянули! Схватили, понесли по воздуху, потом грохнули об землю, словно мешок с костями, посреди грома и молний… За что, спрашивается, я должен вас благодарить?!

Вдруг Хруч сообразил, что раскричался на мальчика, которому всего тринадцать лет, и пристыженно умолк.

Дети недоуменно смотрели на ученого. Им было и обидно, и досадно. Хруч лишь покачал головой и демонстративно отвернулся. Прикрываясь от дождя сумкой, он отыскал местечко посуше и присел на камень.

Локрин вглядывался в полумрак. Впереди маячили очертания едва различимой в пелене дождя рощи.

Вдруг мальчик заметил какое-то движение. Присмотревшись получше, он разглядел между деревьями норанского солдата, стоявшего как раз под той самой березой, под которой недавно прятались они.