Шрифт:
Широкие полномочия в борьбе с контрреволюционерами и уголовными преступниками Московский Совет предоставил Чрезвычайному штабу Московского военного округа.
«1. Лица, застигнутые на месте совершения ими нижеследующих преступлений — грабежа, разбоя, погрома частных жилищ, учреждений или торгово-промышленных заведений, будут расстреливаться отрядами революционной армии.
2. Все частные лица, организации и учреждения, домовые комитеты, торгово-промышленные заведения и предприятия, не имеющие на то особого разрешения, должны немедленно сдать имеющиеся у них бомбы, гранаты, снаряды, взрывчатые вещества или пулеметы в районные Советы рабочих и солдатских депутатов.
Лица, не сдавшие перечисленных предметов, предаются учрежденному сего числа при штабе округа Чрезвычайному революционному суду…»
Столь строгие и решительные предписания первых правоохранительных органов диктатуры пролетариата были вызваны массовым разгулом преступности, играющей на руку контрреволюции и грозящей парализовать нормальную жизнь в стране. Известный английский романист Герберт Уэллс, посетивший Советскую Россию вскоре после Октябрьской революции, писал об обстановке на улицах Москвы и Петрограда в первые послереволюционные месяцы:
«Среди бела дня на улицах Москвы и Петрограда людей грабили и раздевали, и никто не вмешивался. Тела убитых валялись в канавах, порой по целым суткам, и пешеходы проходили мимо, не обращая на них внимания. Вооруженные люди, часто выдававшие себя за красноармейцев, врывались в квартиры, грабили и убивали. В начале 1918 года новому большевистскому правительству пришлось вести жестокую борьбу не только с контрреволюцией, но и с ворами и бандитами всех мастей».
Все более активную роль в наведении революционного порядка и в борьбе с преступностью начинает играть Московский уголовный розыск или, как он назывался в то время, уголовно-розыскная милиция Москвы. Именно в его организации и последующей реорганизации отразились все сложности той обстановки, в которой на заре Советской власти складывались правоохранительные органы молодого пролетарского государства.
Перед рабоче-крестьянской властью с самого начала социалистического строительства встала задача коренной ломки буржуазного административного аппарата и создания на его месте принципиально нового учреждения для борьбы с преступностью. Однако это оказалось делом непростым. У пролетариата не было опыта организации изобличения преступников, не хватало людей, многие чиновники старого сыска бойкотировали мероприятия рабоче-крестьянской власти, отказывались сотрудничать с нею. Но даже те из них, которые по тем либо иным причинам согласились работать в новой службе, далеко не всегда добросовестно относились к своим обязанностям. Над многими из них довлел груз прежних привычек и условностей.
Советская власть в силу определенных причин вынуждена была какое-то время привлекать старых специалистов сыска и мириться с тем обветшалым грузом прошлого, который они старались протащить и в новую службу борьбы с преступностью. Хотя после победы Великого Октября в уголовно-розыскную милицию Москвы пришло немало новых сотрудников из числа революционно настроенной молодежи, опыта розыскной работы у них пока не было.
Пройдут годы, и имена многих из них — таких как рабочий Л. Бахматов, фронтовик Н. Осипов, служащий Н. Ножницкий, гимназист Г. Тыльнер и их боевые соратники — станут хорошо известны за пределами Москвы, на их делах будут учиться другие. Но на первых порах молодым сотрудникам уголовно-розыскной милиции все приходилось познавать с азов, овладевать основами борьбы с преступностью в процессе самой этой борьбы, присматриваться к работе старых специалистов сыска.
Этими причинами в основном и объясняется тот факт, что первое время организация уголовно-розыскной милиции, в отличие от других административных органов бывшего буржуазного государства, не претерпела существенных изменений. Известную роль тут сыграла и широко бытовавшая в те годы теория о том, что уголовный розыск стоит над классами, так как борется с преступностью в равной мере опасной для всех людей — богатых и бедных. Преступнику, мол, необходимо завладеть чужим добром, а кому это добро принадлежит — помещику или фабриканту, рабочему или крестьянину — для него все равно. Подобную теорию надклассовости уголовно-розыскной службы проповедовали в первую очередь руководители старой сыскной полиции.
Вскоре после назначения на должность гражданского комиссара Москвы М. Рогов отправился в 3-й Знаменский переулок, где в свое время располагалась сыскная милиция Временного правительства. По всему чувствовалось, что Октябрьская буря обошла стороной это учреждение. Шок, вызванный разгромом в марте 1917 года картотек и формуляров старого сыскного отделения, прошел. За месяцы властвования Временного правительства все здесь вернулось на круги своя и обрело прежнее состояние уверенности и силы. В большом, великолепно обставленном кабинете гражданского комиссара встретил вежливый выхоленный мужчина старше средних лет.
— Начальник Московского сыска Маршалк, — представился он. — С кем имею честь?
— Комиссар по гражданским делам города, — в тон ему ответил Михаил Иванович Рогов.
— Очень приятно, рад познакомиться, — за внешней изысканностью скрывалась явная озабоченность. — Чем могу быть полезен?
— Хотелось бы познакомиться с делами вверенной вам службы.
Завязалась беседа.
— Уголовный сыск, — развивал свои мысли Маршалк, — сугубо нейтральное к политике учреждение. Он борется с преступностью. А преступность, как известно, большое зло для любого строя. Даже наоборот, бедные страдают от нее в большей мере, чем богатые. Поэтому, если новые власти сочтут возможным, могу предложить им свой опыт. Я и моя служба стоим вне политики. Так что готов и впредь служить на ниве борьбы с преступностью. Можете на меня рассчитывать.
М. Рогов решил временно оставить К. Маршалка во главе уголовно-розыскной милиции Москвы. Маршалк имел богатый опыт сыскной работы, был квалифицированным специалистом своего дела. Он руководил сыскным отделением еще в царское время, затем возглавлял розыскную милицию Временного правительства. Хорошо знал преступный мир Москвы, со многими рецидивистами был лично знаком, имел среди них свою агентуру, помнил клички сотен преступников.
— Пускай пока работает, там видно будет, — объяснил гражданский комиссар свое решение помощникам. — Уголовный розыск — дело специфическое и весьма тонкое. Тут нужны определенные знания и профессиональные навыки. А у Маршалка этого не отнять. Нам необходимо быстрее организовать подготовку кадров своих розыскников, а пока их нет, не стоит пренебрегать услугами старых специалистов. Но за ними мы установим пролетарский контроль.