Так значит, это ты можешь меня слышать?

Тогда слушай меня внимательно, Аврора Каммерер. Скажи своим соплеменникам, чтобы они прекратили воспроизводить себе подобных в таких количествах. Отдавайте предпочтение качеству. Ваш вид нуждается в саморегуляции, так займитесь ею.

Аврора? Ты меня слышишь? Она ничего не воспринимает. И окружающие ее женщины тоже.

Все бесполезно.

Создать механизм общения — этого мало, его еще нужно… использовать в двух направлениях.

Я напрасно теряю время.

Эти люди не умеют слушать.

И даже если слушают, то ничего не слышат.

А если слышат, то ничего не понимают.

Между мною и ими такая широкая пропасть.

И они почти лишены способности видеть перспективу.

Они по привычке без конца воспроизводят те же модели и схемы, что и их родители. Живут культом прошлого. Но если бы их предки были такими уж одаренными, то не довели бы ситуацию до ее нынешнего состояния.

Им нужно перестать отчитываться перед родителями, они должны отчитываться перед детьми. Как им это объяснить? С помощью боли? До них доходит лишь тогда, когда случаются катастрофы, заставляющие их страдать. По правде говоря, выбора у меня нет.

Кому-то должно быть больно — либо им, либо мне.

Из конголезского вулкана Ньирагонго извергались султаны красного дыма. Но пигмеи, несмотря ни на что, упорно продолжали идти к нему.

Давид спросил у своей юной подруги:

— А если начнется извержение вулкана?

— Мы называем Ньирагонго «пупом земли», считая, что человек из него вышел и в него же должен вернуться. Ведь смысл любого бегства — в возвращении к исходному месту.

— К «исходному месту»?

— Когда ребенок начинает болеть, его кладут туда, где была закопана его пуповина. Так он получает возможность войти в контакт с тем периодом, когда был всего лишь зародышем.

От дремлющего вулкана дрожала земля.

— Здесь мы в безопасности, — заверила Нускс’ия.

И она показала на бульдозеры за спиной, которые вдруг остановились и сделали разворот.

— Почему?

— Потому что банту хоть и переняли европейские ценности, но знают, что вход в эту зону — для них табу.

Пигмеи обнажили мачете и стали прорубать в безбрежном океане растительности проход. Затем вышли на поляну, над которой возвышалось огромное одинокое дерево.

На глазах у Давида члены племени стали возводить из листьев хижины в форме полусферы. Жесты их были быстрыми, точными и эффективными.

— Теперь, би’пеНе Уэллс, вам надо отдохнуть.

— Нускс’ия, я приехал сюда в научных целях. Вы тоже ученая, и я обращаюсь к вам за помощью.

— Что вы хотите?

— Сделать анализ крови, чтобы посмотреть, отличается ли ваша иммунная система от нашей.

Он открыл рюкзак, вытащил из него какие-то принадлежности и подключил их и компьютеру. Нускс’ия села рядом и протянула руку. Молодой человек набрал немного ярко-красной жидкости и поместил ее в сосуд с маленькими стеклянными пластинами, предварительно капнув на каждую из них немного раствора, в каждом случае разного. И стал смотреть в микроскоп.

— Так я и думал! — заявил он. — Ваша иммунная система реагирует намного быстрее, именно поэтому вам не страшны ни малярия, ни лихорадка чикунгунья, ни лихорадка денге.

— Существует и другая причина, — ответила она, — мы живем в мире с лесом. Из чего самым естественным образом вытекает мирное сосуществование со всеми его обитателями, в том числе с насекомыми, даже с бактериями и вирусами.

— В подобные предрассудки я поверить не могу.

— А видения о вашей первой жизни благодаря сеансу Ма’джобы?

— Это может просто оказаться галлюцинацией, вызванной вашим наркотиком. Когда я курил марихуану, мне доводилось видеть пещерных людей. Фантасмагория и не более того.