На следующий день она пришла с подругой Раисой Васильевной. Та была постарше их лет на десять. Одетая не по годам вызывающе, с ярко накрашенными губами и маленькой болонкой под мышкой.

Раиса Васильевна нежно расцеловалась с Верой, обошла квартиру, заглянула в ванную и сказала:

– Со вкусом, со вкусом.

Сели за стол.

Вере показалось, что Светка даже как-то побаивается Раису Васильевну. Все заискивала перед ней и заглядывала в глаза.

После того как они выпили граммов по сто коньяка, Раиса Васильевна достала из своей сумочки кассету и сказала:

– Что я вам, девочки, сейчас покажу.

И уже к Вере.

– У тебя, дорогуша, видик работает?

– Конечно, – ответила Вера.

Она включила видеомагнитофон, телевизор и поставила кассету. Изображение было черно-белым.

Сразу видно, что любительская съемка. На экране была какая-то комната, снятая почему-то откуда-то сверху. В комнату вошла Раиса Васильевна, но гораздо моложе, чем сейчас. Она помахала рукой кому-то в объектив и стала раздеваться. Были слышны мужские голоса.

Раиса Васильевна комментировала:

– Это я снимала себя сама видеокамерой и своих любовников, правда, без их разрешения, но они до сих пор об этом не знают.

На экране в комнату вошел какой-то мужчина. Он был одет, но тут же стал раздеваться. Раиса стала ему помогать. Потом они рухнул в постель, и все закрутилось.

Как-то незаметно вдруг обнаружилось, что в комнате раздевается еще один мужчина. И он тоже присоединился к ним. Раиса с ними двоими показывала чудеса гибкости своего тела и движений.

Светка шепнула Вере:

– Смотри. Я уже эту кассету видела. Там столько интересного.

А Раиса Васильевна продолжала комментарии:

– Как только появились первые видики, так я и стала снимать всех своих любовников, а теперь вот смотрю на себя, молодую, горячую, и сама, как тогда, все это переживаю.

Вера же, не принимая никакого участия в просмотре и обсуждении, подливала себе потихонечку коньячку и шипом его попивала. Ей как-то было совсем неинтересно, что там делали с Раисой Васильевной ее мужчины и даже женщины. Только когда появилась совсем необычная картинка, она немного заинтересовалась, и то после слов Раисы Васильевны о том, что она уже давно ненавидит мужиков и никакого удовольствия от их ласк не получает, не то что от чевероногих друзей человека. И, позвав болонку, которая живо запрыгнула к ней на колени, ласково ее погладила.

Вера уже затуманенным взглядом посмотрела на экран, где мелькал большой пятнистый дог, Раиса Васильевна, еще какая-то женщина, и удивленно уставилась на болонку Светкиной подруги.

Раиса Васильевна, заметив взгляд Веры, рассмеялась и сказала:

– Это, Верочка, совсем другое, – погладила болонку, – она другому обучена. Если хочешь покажу.

Светка, опередив Веру, ответила за нее:

– Хочет, хочет.

И зашептала Вере:

– Я пробовала, и ты попробуй, обалденно. У этой болонки такой язычок шаловливый.

– Попробую, – еле выговорила Вера и, встав со стула, стала стягивать трусики, но не удержалась и упала, опрокинув стол и стулья.

Грохот разбитой посуды, визг болонки, крики Светки и Раисы Васильевны так рассмешили Веру, что она, лежа на полу, стала вдруг хохотать и кататься от окна к столу. Закатилась к дивану и, уткнувшись в ножку, затихла, а потом заплакала.

Светка попыталась ее поднять.

Вера ее оттолкнула.

Раиса Васильевна поймала истерично лающую секс-болонку и, отряхнув юбку, сказала Светке:

– Пойдем, она, очевидно, перепила. Сегодня вряд ли что получится. В другой раз.

Светка еще раз подергала Веру, но та опять отпихнула ее. Тогда Светка, поставив стол на место, кое-как собрала и сложила на него всю битую и уцелевшую посуду.

И они ушли, захлопнув дверь.

А Вера до утра пролежала на полу.

Утром ей было плохо: тошнило, кружилась голова. Она через силу приняла душ, убрала комнату, заварила чай. Выпила две чашки с кислым клюквенным вареньем и опять залезла в постель.

Звонил телефон. Она не подходила. Она лежала, не спала. Взгляд ее уставился в одну точку под потолком, где сходились три угловые линии: две потолочные и одна с пола вверх.

Телефон все звонил и звонил. Она встала и выдернула телефонный штекер из розетки. Потом прошла в ванную и, сев на край унитаза, закурила. Что делать? Как жить дальше? Вся эта новая жизнь опротивела. И Светка, и ее предложения, и любовь эта мерзкая, и все, что окружало ее последнее время.

Она опять посмотрела вверх. Опять в ту точку, где сходились три угловые линии: две потолочные и одна с пола. Долго смотрела, даже сигарету забыла, та истлела и потухла. Она вздрогнула и, что-то решив для себя, встала, открыла аптечку и, увидев там опасную бритву «Зингер» в темно-коричневом кожаном футляре, вынула ее из аптечки, открыла футляр и достала бритву. Развернула ее. Лезвие было настолько идеально острым, что, казалось, режет воздух.