Согласно Россев-Сент-Илеру, во всех этих злоключениях виноват зловещий Торквемада [115] , но еще более — вошедшая в привычку нетерпимость, зародившаяся еще в эпоху вестготов и действовавшая на протяжении всей Реконкисты и войн против ислама:

«Без сомнения, читатель может спросить, каким образом на полуострове, в эпоху пробуждения человеческой мысли, в тот момент, когда над Европой занималась заря религиозной свободы, смогла зародиться инквизиция? Как Испания, единственная из стран старого континента, могла пойти против прогресса народов и идей, как могла она отступить, когда все вокруг сделали шаг вперед? Но чтобы понять, почему это произошло, нужно обратиться к испанской истории. Фанатизм, свойственный ей, уходит корнями в глубокое прошлое, как монархия и даже христианство, ибо он восходит к древнейшим церковным соборам и их постановлениям, направленным против иудеев. Фанатизм этот питала истребительная война, начавшаяся тотчас после арабского завоевания и продлившаяся вплоть до взятия Гранады [...]. Для кастильца иудей или мусульманин перестал быть человеком, превратившись в существо, отторгнутое от человеческого общества; любой ценой необходимо изгнать его или уничтожить. Священная война прекратилась, но ее заменила инквизиция, а инквизиция — это опять же завоевание!» (ibid.,p. 35-36)

Действовать так, а не иначе, католических королей побуждала традиция нетерпимости [116] . Без нее монархи, безусловно, задумались бы, стоит ли им проявлять достойную сожаления инициативу [117] .

Тем не менее Россев отдает пальму первенства Изабелле, а не ее супругу. Последний в конечном счете был всего лишь исполнителем, тогда как все великие цели правления принадлежали одной лишь Изабелле:

«История, обычно пристрастная к ярким добродетелям, которые больше напоминают пороки, оставляет в тени скромную фигуру Изабеллы. Долгое время взор современников был устремлен на Фердинанда, оказавшегося на первом плане, но время, расставляющее все по своим местам, отвело Изабелле то положение, какое она должна была занимать, то есть главенствующее. Именно ей должна причитаться большая часть заслуг этого славного правления, все высокие помыслы, все великие свершения. Делу, в которое Фердинанд привнес свои силы и, самое большее, ум, Изабелла отдала свое сердце» (ibid.,p. 171).

Почему же порой Изабелла проявляла столь неуемный фанатизм? Россев находит ей извинение: «На ее безупречной жизни есть одно лишь пятно, и оно — не порок, а лишь излишек добродетели. В детстве глубокий след в характере Изабеллы оставила экзальтированная набожность. Это благочестие, сбившееся с верного пути, привело ее к двум серьезным ошибкам — к изгнанию евреев и мавров и к учреждению инквизиции. Но ни одному разуму, даже столь сильному, не дано воспарить над потоком идей своего времени; ошибкой Изабеллы (простительной, разумеется) было то, что она поддалась общему течению вместо того, чтобы направить его в другое русло» (ibid.,p. 173).

Книга Марьежоля о католических королях, появившаяся в 1892 году, дает отличный пример того, что представляла собой французская историческая школа в конце XIX века [118] . Автор — хороший знаток эпохи Ренессанса, посвятивший свою докторскую диссертацию миланскому гуманисту Пьетро Мартире д'Ангьера (1457-1526), которого отправил в Испанию (в качестве наставника юных кастильских аристократов) граф де Тендилья по возвращении своего посольства из Рима [119] . Перу Марьежоля принадлежат, помимо этого, исследования о Карле-Эммануиле Савойском, Екатерине Медичи и Маргарите де Валуа [120] . Он же под руководством Эрнеста Лависса принимал участие в работе над общей историей Франции [121] и писал учебники для среднего образования [122] .

Книга Марьежоля о католических королях — это труд университетского работника, знающего свой предмет. Это добросовестное исследование, подкрепленное документальными данными; на этом основании она долгое время значилась в библиографических списках, рекомендуемых бакалаврам [123] . В книге последовательно изложено «правление Фердинанда и Изабеллы» (окончание анархии, расовая ассимиляция и инквизиция, испанское превосходство и Индии); институты власти (королевская власть, кортесы и Советы, королевские служащие, органы правосудия, армия и управление общественным достоянием); общественная жизнь (жизнь испанцев, двора, духовенства, дворянства, городов); наконец, интеллектуальная жизнь (литература и искусство). Марьежоль подчеркивает важность этого правления в истории Испании. Особой похвалы достойна, по его мнению, Изабелла, заботившаяся о восстановлении престижа монархии (правда, цена вопроса ее не заботила) [124] . Автор отказывается рассматривать ее как образец женской доброты и нежности, утверждая, что на первом месте у нее всегда стояли государственные интересы, не позволявшие ей проявлять снисходительность в отношении смутьянов [125] . Несмотря на глубокое религиозное чувство, она без колебаний оказывала сопротивление Церкви, если опасности подвергались интересы государства [126] . Благодаря Изабелле Испания конца XV века приняла участие в великом движении Возрождения и оказалась на пике культурного развития: «Изабелла заслуживает уважения за то, что она способствовала этому блистательному взлету, уделяя внимание образованию и осыпая милостями ученых, поэтов и артистов. Не отрекаясь от прошлого, она призывает к своему двору гуманистов Возрождения, она покровительствует античной культуре и филологии» (р. 309). «Заслугой Изабеллы, — продолжает Марьежоль, — были ее помыслы о большем, нежели о нации прокуроров. От своего отца она унаследовала живейшее пристрастие к тем удовольствиям, которые доставляет игра ума; она знала латынь; она читала Цицерона, Сенеку и Тита Ливия на их родном языке» (р. 326).

Марьежоль сближает религиозную политику католических королей с политикой Людовика XIV, отменившего Нантский эдикт и изгнавшего протестантов, но при этом автор все же стремится оправдать своих героев: «Фанатизм Фердинанда и Изабеллы тоже распространялся на узкий круг людей, но он более простителен: перед ними оказались люди другой расы, чье упорство в желании сохранить свою веру превратило их в отдельную неприятельскую группу, существовавшую среди испанского населения» (р. 39-40). В примечании внизу страницы Марьежоль упоминает о ситуации во Франции перед колонизацией Алжира (он писал эти строки в 1892 году); изгнав мусульман, католические короли, возможно, избежали неприятностей, которые теперь коснулись Франции: «Если задуматься о трудностях, которые нам предстоит пережить в Алжире из-за того, что наши колонисты соприкасаются с группой мусульман, в десять раз превосходящих их по численности, то образ действий Фердинанда и Изабеллы покажется не столь уж и суровым». Наконец, Марьежоль восхваляет Изабеллу — но не Фердинанда! — и ее духовника Сиснероса за то, что они вступились за американских индейцев. Сиснерос хотел поместить их под опеку монахов, «в целом, удачная мысль, поскольку она спасла — если не на Антильских островах, то по крайней мере в Южной Америке — плачевные останки автохтонных племен. Саксонская цивилизация полностью истребила их на Севере. Индейцы Центральной и Южной Америки жили под отеческой властью монахов — правда, без особого интеллектуального развития, но зато они выжили». Мимоходом Марьежоль отмечает, что, вопреки рано сложившейся легенде, двор католических королей отнюдь не отличался суровостью нравов. Напротив, «Изабелла любила торжественные представления, в которых величие королевской власти подтверждалось великолепием кортежа и роскошью одеяний. Она сама участвовала в них, облаченная в бархатные одежды с обилием украшений и драгоценных камней, украшенная, как итальянская мадонна. Королева и женщина, она находила удовольствие в этом великолепии одеяний». И Марьежоль справедливо замечает, что вся эта пышность стоила Изабелле упреков и внушений ее духовника Талаверы; королева же оправдывала ее тем, что она демонстрирует превосходство королевской власти и свидетельствует о дистанции, разделяющей монархов от их подданных (р. 254).

Труд Марьежоля был направлен на то, чтобы представить объективное, но не лишенное доброжелательности суждение о характере и деяниях католических королей. В обсуждаемой королевской чете Изабелле в очередной раз уделено гораздо больше внимания, чем ее супругу. Со времен Макиавелли короля Фердинанда описывали преимущественно как политика, вкладывая в это слово все, что оно подразумевает: ловкость, хитрость, двуличность... Изабеллу, напротив, охотно представляли образцом добродетели, личной и гражданской, даже несмотря на упреки в том, что ее набожность доходила до фанатизма. В 1938 году в истории Испании, написанной в традиционалистском духе, Морис Лежандр противопоставлял «великую Изабеллу» «вероломному Фердинанду», сожалея, что королеве пришлось пойти «на поводу исторической несправедливости» и лишить законных прав на наследование трона несчастную принцессу Хуану, приниженную насмешливым прозвищем Бельтранеха. «Возможно, благородная Изабелла была орудием великой несправедливости, к которой причастно многое и которое Испания должна искупить» [127] . В 1946 году к этой теме вернулся Жозеф Кальметт: «Прямодушная, совестливая Изабелла была искренне убеждена в том, что Хуана была незаконнорожденной и что Энрике IV мог сделать своей наследницей только сестру» [128] . Этот же историк сравнивал Изабеллу с французской королевой Бланкой Кастильской: «Сравнимая в физическом, духовном и во многих других отношениях с Бланкой Кастильской, Изабелла обладает таким же педантичным благочестием, той же религиозной щепетильностью» (р. 114). Именно этим объясняются суровые меры, принятые последней: вероломный Фердинанд одобрял их, но по более приземленным причинам: «Конечно, отправной точкой этих строгих мер, в которых нашел для себя выход бессознательный испанский фанатизм, стало педантичное благочестие Изабеллы; но очевидно также, что уравнительный ум аристократа Фердинанда соглашался с непреклонной набожностью королевы» (р. 213).

Мы закончим этот обзор двумя произведениями, крайне отличающимися друг от друга концепцией и оценкой; оба они посвящены одной Изабелле. После первых шагов на поприще искусствоведческой, театральной и кинематографической критики Филипп Эрланже сделался известным в широких кругах благодаря многочисленным книгам по истории, многие из которых можно отнести к жанру биографии. Книга об Изабелле Католичке, опубликованная в 1987 году, опирающаяся на документальные данные и приятная для чтения, написана в духе многих произведений, описанных выше: Изабелла — персонаж, вызывающий симпатии [129] , тогда как Фердинанд — это хитрый и изворотливый ум [130] . Именно Изабелле Испания обязана великими достижениями правления: созданием современного государства, взятием Гранады, открытием Америки. Именно Изабелла наметила великие цели, тогда как Фердинанд ограничился тем, что достиг их: «В основном историки считают королеву вдохновительницей исключительных решений, а короля — великим выразителем будущей испанской империи [...]. В конечном счете королем Фердинандом глубоко восхищались, оставляя в стороне его тревожащую репутацию. Королеву Изабеллу глубоко почитали как своего рода грозную мадонну, присматривавшую за душами своих подданных» (р. 145). Королева спасла Испанию от феодальной анархии и превратила ее в великую европейскую державу. В 1492 году Изабелла, понимая, что она выполнила миссию, уступила власть своему супругу, который вплоть до этого оставался на втором плане; именно тогда Фердинанд дал волю своему политическому гению, которым так восхищался Макиавелли [131] . В качестве возражения в книге приведены негативные стороны правления: способ, каким Изабелла добыла себе трон [132] , и политика в отношении религиозных меньшинств. Почему Изабелла ожесточенно преследовала евреев? Ответ: они оказывали сильное влияние на испанскую культуру. «Изабелла обладала мощным политическим чутьем и не могла недооценить обстановку. Зато ее мистицизм убеждал ее в том, что она будет угодна Богу, пойдя на такое жертвоприношение. Поэтому, далекая о того, чтобы попытаться возместить ущерб, она сделала его непоправимым» (р. 141). Именно вследствие ложного понятия о своем долге Изабелла смирилась с такой безжалостной мерой, как преследование и изгнание иудеев [133] ; зато ее мужа подталкивало к такому решению корыстное чувство — жадность [134] .