Наш Костя изображает из себя жертву и ответственность за свою судьбу сваливает на обстоятельства. Ругает Америку и американцев почем зря. И это наша болезнь, в той или иной мере ею заражены многие иммигранты, это вообще общечеловеческая слабость, но в критической ситуации — переезда — это усиливается. Как трудно брать ответственность на себя! И хочется сказать, что… Америка плохая… А ведь Костя, как никто другой, был приглашен профессором преподавать русский язык почти сразу по приезде в Америку, но стал придуриваться и читать лекции о себе в русской литературе, и с ним контракт не продлили. Да еще в хитоне!

Ой, у нас таких много «мальчиков в коротких штанишках», бегают, суетятся, кричат, создают, издают… И пустота получается. Господин Глезер — яркий пример шебутного «искусствоведа». «Я и авангард». А сколько у нас газет развелось? «Новый американец» у нас расстроился, из него родились три газеты… «Новый свет», «Новая газета»… Каждый не хочет слушать, что другой говорит, а себя всем приятно выразить… Правда, есть среди нас умные и даже среди диссидентов, Буковский умным человеком мне показался. Читаю его записки про Запад, так хорошо написал о свободе, о ценностях там и тут. Когда его обменяли, то он, не зная про это, все свои «ценности» собрал в вещевой мешок — половую тряпку, кусочек карандаша, теплый шарф…, оказался в аэропорту в Западном Берлине… и все ценности в секунду потеряли ценность. Половая тряпка стала половой тряпкой.

Продолжаю

19 ноября 1981 г.

Вчера произошло неожиданное открытие: открываю книжку «Россия в фотографиях Сычева» и вижу: Ваш красивый портрет. Я сразу же купила эту книжку — довольно внушительное произведение — острое, красивое, злое. От ностальгии хорошо вылечивает.

А Вы просто неприлично там красивы, и мне теперь письмо трудно Вам писать — образ красивого мужчины затмевает все мои мысли. Я — хохотушка, и я, конечно, шучу, но я тоже решила послать Вам свою фотографию. Эта фотография будет на задней страничке обложки со смешной автобиографией, где я пишу, что главным жизненным достижением считаю свое замужество. И это истинная правда — иначе не было бы ни Илюши, ни Данилки, ни книжки, ни диссертации. Книжка серьезная, и на фотографии тоже задумчивый взгляд. Всех ввожу в заблуждение относительно себя. И на самом деле посмотрю на себя и удивлюсь: как уживается во мне хохотливость с серьезными мыслями? Я знаю, пожалуй, только Анри, у которого тоже это вместе. «Вы от скромности не умрете», — сказали мне наши обысканты, и они были правы. Я умру от хохота — ведь смех переживет меня. Вот как я развеселилась, глядя на Вашу фотографию в городе Хьюстоне в книжном магазине во время ланча, куда я случайно зашла, чтобы купить календари и послать своим знакомым в Россию.

Ваши письма меня вдохновляют — они такие красивые, просто как Вы на этой фотографии. Я опять хулиганю, шучу и радуюсь, что мир един и что здесь в магазине продается Ваша фотография. Вас должны в Голливуд позвать. Простите меня. Я Вас обнимаю.

Дина

Февраль 1982

Дорогая Дина!

Долго не писал Вам. Сначала был в больнице, но когда благополучно оттуда вышел, немного простыл, а потом умер отец Наташи (моей жены). И так одно за другим. Суета и пр.

Нравится мне, что Вы с таким восторгом говорите о климате и прочем. В сущности, мы чаще брюзжим, а потом, вспоминая, вздыхаем: как было хорошо! По банальной пословице: «Что имеем, не храним…»А жить-то надо сегодня.

Непонимание этого — форма неблагодарности. Ни прошлое, ни будущее нам не принадлежат так, как настоящее. Как писал Пастернак: «Себя и свой жребий подарком бесценным твоим сознавать». Как бы причудливо ни складывались судьбы, во всем есть смысл, если только мы захотим его понять и найти. Жаль мне, что наши странники обнаруживают такую мелочность. Одно из главных правил жизни: не смотреть в микроскоп. Знаете: в микроскопе можно увидеть самых страшных бацилл, которые живут рядом с нами и до поры до времени — мирно. Жить крупно — единственное, что достойно человека. А тут такая вермишель… От этого и инфантильность мужчин, о которой Вы пишете. Зарылись в собственных мелочах, в собственном микроскопическом (по сути дела) самолюбии и пр. И самообмана — гора. Если бы… если бы… я бы… Близость к смерти должна отрезвлять. Я это не о том, что недавно хоронил. Я часто вижу покойников. Но и без этого ясно.

Нужно только целительное «мементо мори», которого западные, кажется, немного боятся.

Как Ваша книга? Как Яков и надменные потомки? Жду хоть краткого описания: Ваши «отчеты», как у Джерома.

Обнимаю вас всех.

Ваш о. Александр Мень

[1982]

Дорогой отец Александр!

Сто лет Вам не писала. Мы были в отпуске — путешествовали по Америке и даже на один день заехали в Мексику.

Сначала я расскажу Вам про одно событие, которое произошло перед нашим отъездом в отпуск. Как я Вам уже писала, тут в Хьюстоне есть капелла Родко — храм всех религий, увешанный полотнами художника Марка Родко, которые через пять минут смотрения начинают шевелиться, оживают, наверно, так йоги смотрят на стену и медитируют, а тут даже простой «не йог» тоже может «улететь в астрал», глядя на эти картины.

Денюжки на это сооружение дала Доменик де Миниль, тутошняя меценатка и, видимо, замечательная женщина, потому как она придумала выдавать «премию Родко» людям, которые борются за права человека и за добро. Нашла, куда деньги потратить — на уменьшение зла. (И среди миллионеров бывают хорошие люди!)

Нам внезапно позвонил Павел Литвинов, который приехал получать эту премию за Елену Великанову, и пригласил нас на торжественное вручение премий в этой капелле Родко. Я, кажется, первый раз в жизни видела такое скопление добрых, хороших и умных людей из всех стран. Первой выступила Доминик де Миниль (она вдова, француженка, наследница громадного состояния, коллекционерка живописи) и кратко представила тех людей, которым она выдает премию, и за что. Она задала теплый и дружественный тон. Первым награждался индейский вождь, величественный и гордый, просто как из фильмов про индейцев. Он окончил Гарвард и борется за права индейцев, у которых правительство отбирает землю. Этот индеец сказал: «Бабушка меня учила: «Мертвая рыба плывет по течению. Будь живым!» Таки он живой и восхитил меня. Вторым был награжден африканский царь — философ, мудрец. Он вышел в роскошной тоге, украшенной золотым орнаментом, под звуки тамтамов, бубнов и трещоток. Этот царь просвещает людей в своей Африке, чтобы они отдаленно напоминали человекообразных, проповедует идеалы добра. Был награжден человек, который организовал школу для одаренных детей в Гарлеме, сам белый, профессор, и вот…»директор школы для черных детей». Муж и жена — психологи, доктора наук, тоже получили эту награду. Они работают в тюрьме с особо опасными преступниками, из 18 убийц, которых они «воспитывали», только один снова попал в тюрьму, а остальные освобожденные стали им как братья.

Я сидела там, и мне казалось, что и на меня падают лучи этих замечательных людей. Далекие и прекрасные миры картин Марка Родко вступили во взаимодействие с духом, находящимся в этом пространстве, и показалось то, что стоит выше континентов, идеологий, наций… светящееся добро. Воздух был пронизан осознанием главных вещей, я увидела то, что объединяет людей. Никогда я не испытывала такого ощущения. Может, так было в раю?

Наградили аргентинских матерей, которые молча стоят перед президентским дворцом. Там исчезают их дети, родственники без суда и следствия. Людей хватают прямо на улице. Правый фашистский режим. Матери в темных траурных одеждах безмолвно требуют только, чтобы их детей открыто судили, а не таким террором. Наградили одного журналиста из Южной Африки, он сидит в тюрьме, за него говорил его представитель. Из наших наградили Елену Великанову и литовца Балиса Гаяускаса. Наши тоже по тюрьмам, и их представляли Павел Литвинов и Томас Венцлова [46] . Хорошая у наших компания — Южная Африка.