— Lanze des Hasses!

— Копье Ненависти… — механически перевел Корнеев. — Звучит достаточно грозно. Впрочем, у вас любят давать громкие названия. Те же «тигры» и «пантеры»…

— Не надо сравнивать. Танки, пусть даже самые тяжелые, всего лишь машина… — возбужденно заговорил Штейнглиц. — A Lanze des Hasses — это гнев небес! Против него бессилен не только человек, но и боги! Именно с этим оружием Зевс и ведомые им олимпийцы победили Титанов и низвергли их в Тартар.

— Бред… Титаны, гнев богов, олимпийский огонь… — Малышев вынул сигарету, слегка размял ее и сунул в рот.

— Вы мне не верите, — кивнул головой Штейнглиц. — Я бы и сам себе не поверил. Но обстоятельства сложились так, что я был на испытательном полигоне… — оберштурмбанфюрер понял, что говорит лишнее, и быстро поправился: — Прихоть группенфюрера. Сам он тоже скептически относится к деятельности Аненербе, вот и отрядил меня, по пути сюда, заглянуть на испытания, — и заметив недоверие, прибавил: — Это и в самом деле рядом… Меньше сотни километров.

— Ну и?

— Мне трудно описать, что именно там происходило, — Штейнглиц потер виски и помотал головой. — Но я видел, как в мгновение ока, совершенно бесшумно, словно сами по себе, воспламенялись и превращались в лужи плавленого металла танки и самоходки. А люди — они просто исчезали!.. И еще — самолет… Летчиков, видимо, о чем-то предупредили, поскольку тот все время выделывал всевозможные фигуры высшего пилотажа, а потом… в небе возник огненный шар, словно большой фейерверк. И все.

— Складно рассказываешь, — Малышев скептически хмыкнул. — Но вот незадача. Я четвертый год воюю. «Языков» перетаскал от рядовых до генералов. И никто из них, ни разу… заметь — ни разу! А очень многие из них очень хотели жить и готовы были откупиться всем, не упоминали об этом Наследии. Да и у нас хоть словом, хоть шуткой, хоть анекдотом — но кто-то бы обмолвился. Абсолютной секретности не бывает, иначе разведчики стали б не нужны. Тебе, Коля, не кажется это все очень странным и больше похожим на сказку?

— Нет. Мне это кажется похожим на тепловой луч.

— Не понял?

— У Толстого есть замечательный роман «Гиперболоид инженера Гарина». Описание его применения очень схоже с тем, что рассказывает немец. Кстати, в книге упоминается, что немцы очень хотели завладеть этой установкой.

— Может, наш фриц тоже читал эту книгу?.. — уже с меньшей уверенностью возразил Малышев.

— Не исключено, — кивнул Николай. — Но ты только на одно мгновение представь себе, что все это правда. И со дня на день испытания будут завершены, а оружие пойдет в серийное производство!

— Неприятная перспектива.

— Красиво сказал.

— Ладно, не цепляйся к словам, — отмахнулся Малышев. — Я вот чего не пойму: что из этого следует? Отвезешь фрица к нашим генералам, они и решат — как с этой информацией поступить. Заслуживает внимания или — наплевать и забыть.

— Согласен. Но не в наших условиях.

— И опять я не понял тебя, командир.

— Отойдем в сторонку. Что-то фриц больно прислушивается. Не удивлюсь, если он хоть немного, но понимает по-русски.

— Давай…

Офицеры отошли на пару шагов, ближе к грузящемуся самолету.

— Ну выкладывай, что придумал?

— Смотри сам. Первое: даже если я без каких-либо происшествий удачно доберусь к нашим — на все про все доклады, отчеты, проверки и перепроверки уйдут сутки, не меньше. Второе: прежде чем выслушивать фантастические истории о сверхоружии, контрразведка станет вытрясать из подполковника более важные, с их точки зрения, сведения. И пока они не узнают все, что им на сегодня, в преддверии наступления нужно — Штейнглиц в руки Стеклова не попадет. А это еще сутки или больше. Да и потом — Михаилу Ивановичу понадобится какое-то время, чтоб убедить начальство провести операцию. И скорость принятия решения опять будет зависеть от масштабов наступления, успеха и так далее. Понимаешь?

— Начинаю…

— Фриц сказал, что этот опытный образец будет там, где он может на него указать, до очередного полнолуния.

— Почему именно полнолуния? — удивился Андрей.

— А шут его знает, — пожал плечами Корнеев. — Но это значит — что времени осталось меньше недели.

— Что ж… Логика очевидна. Пока мы обратно доползем, пока примут решение. Пока снова забросят к немцам в тыл… А мы и так уже здесь. Далеко до полигона топать?

— Точно пока не знаю, посмотрим — куда немец нам на карте пальцем ткнет. Но он обмолвился, что меньше ста километров.