Шрифт:
— Ну что ж, — потер подбородок Корнеев. — Придется половину спецгруза минировать вместе с машиной и взрывать. Надеюсь, взрывчатка еще осталась?
— Взрывчатка-то осталась, командир, — ответил Петров. — Вот только разделить груз не получится.
— Это еще почему?
— Исходя из элементарной логики и все той же немецкой аккуратности. Можете взглянуть и убедиться сами: ящики пронумерованы не просто так, для порядку, а в строгой последовательности. От одного до пятидесяти. Причем — маркерами разного цвета. Боюсь, что потеря любой части может приравниваться к потере всего груза. Поверь, командир, в химии так бывает почти всегда. И недостача одного-единственного компонента мгновенно искажает или сводит на «нет» результат всей реакции. Либо грузить все, либо все уничтожать. Итог одинаков…
— Спасибо, утешил… Дьявол… И как быть?
— А что, собственно, такого неожиданного произошло, Коля? — вполне рассудительно заметил ефрейтор Семеняк. — Разве ж мы, когда к немцам выбирались, планировали обратно по воздуху возвращаться?
— Слышь, командир, а ведь твой Степаныч, как всегда, прав, — усмехнулся Малышев. — Спасибо, Игорь Степанович, прочистил мозги, а то этот самолет совсем меня с панталыку сбил. Так и поступим… Ты, командир, забирай груз, девчонок и дуй к нашим. А мы — следом… Тихонько, на пузе, как и положено бойцам диверсионно-разведывательного подразделения.
— Не понял тебя, Андрей. Это ты теперь вместо меня решения принимать будешь? — насупил брови Корнеев.
— Я ж говорю: ум за разум зашел… — дружески приобнял командира за плечи Малышев. — Просто как гора с плеч. Слышишь, летун, а две тонны с хвостиком поднимешь? Иначе хоть сам выпрыгивай.
— Трудно, но возможно… — почесал затылок Колесников. — Только придется из самолета все ненужное выбросить. Вплоть до парашютов… Килограмм туда-сюда, конечно, глупость, но как раз из них лишние центнеры и складываются. А это уже проблема…
— Добро, — вынужденно согласился Корнеев. — Ну насчет этого ты сам решай, а мы…
— Да нечего тут долго рассусоливать, майор, — поддержал Малышева Пивоваренко. — Мы же знали, куда идем и чем рискуем. Ты, главное, груз доставь… А то ведь начальство только победителей ценит. Так что наши добрые имена и награды в твоих руках. А мы уж как-нибудь…
— Да выберемся мы, Николай, тьфу-тьфу-тьфу… Чай, не впервой… — веско прогудел старшина Телегин. — Девчонок только…
— Вообще-то, товарищ старшина я тоже разговаривать умею, — чуть дрожащим от возмущения голосом произнесла младший сержант Гордеева, ставя на землю радиостанцию. Девушка только что подошла к самолету вместе с Мамедовой, но суть спора уловила сразу. — И никуда лететь не собираюсь… Если моя группа остается в тылу, ей понадобится связь. А я — радистка…
— Прекратить колхоз! — едва сдерживаясь и бледнея от бешенства, рявкнул Корнеев. — Распустились!.. Полетит или останется тот, кому я прикажу! И не по прихоти или бессмысленному геройству, а сообразно обстановке и пользе для дела. Пленный очень интересные факты излагает. Так что… Но сначала — самолет. Поэтому приказываю! До окончания погрузки прекратить любые разговоры!
— Есть…
— Так-то лучше…
Корнеев демонстративно повернулся плечами к товарищам и направился к Штейнглицу. Но, пройдя всего пару шагов, остановился.
— Андрей. Малышев… Ты со мной. Послушаешь… Поскольку так уж сложилось, тебя это в большей степени касается.
Глава двадцать третья
Выторговавший себе жизнь оберштурмбанфюрер тихо сидел в сторонке с закрытыми глазами, что-то бормотал себе под нос и даже не пытался бежать. Последнему обстоятельству значительно способствовали связанные ноги и руки…
— Как видишь, я слово держу, — присел рядом Корнеев.
— Да, — не стал отрицать этот факт Штейнглиц. — Правда, мы еще не взлетели… Если вы намерены взять всех, то самолет будет перегружен. Лететь должен был только я один.
— Вот поэтому, чтоб я с чистой совестью мог оставить здесь своих товарищей, а тебя — принять на борт, ты мне очень подробно расскажешь об Аненербе и оружии, якобы спрятанном неподалеку отсюда.
— Не так уж и неподалеку. Километров шестьдесят.
— О чем я и говорю… — отмахнулся Корнеев. Не объяснять же штабисту, что для диверсантов это не расстояние. Тем более, если рейд предстоит в глубоком тылу. — Ты не тяни, рассказывай.
— Аненербе, что значит «Наследие предков» — это самая засекреченная и таинственная служба, которая подчинена напрямую Гиммлеру. А рейхсфюрер о результатах ее работы докладывает лично фюреру. Без посредников и всегда наедине.
— Серьезный подход, — подключился к разговору Малышев. — И что такого важного они наработали?